Ретропрогнозирование: история как выбор

       Традиционно считается, что рассуждения на тему «что было бы, если бы...» (если бы Александр Македонский прожил еще несколько лет, если бы инки дали отпор испанским конкистадорам, если бы восстание декабристов увенчалось победой и т. д.) для профессиональных историков, по меньшей мере, неприличны: история-де не знает сослагательного наклонения. Между тем подобный подход к историческому исследованию на самом деле давно стал за рубежом вполне допустимым (хотя и все еще несколько экзотическим). Это направление исторического анализа начало развиваться еще в 1920-е годы, оно известно под многими названиями: альтернативная история, контрфактическая история, клиометрика, «экспериментальная» история, ретроальтернативистика и т. д.[1]

     Один из основоположников ретропрогнозирования — знаменитый английский историк Арнольд Тойнби, который поставил мысленный эксперимент для уточнения роли личности Александра Македонского: в одном из его альтернативных сценариев рассматриваются гипотетические последствия удлинения жизни этого великого завоевателя, в другом, наоборот, — его более ранней гибели[2]. Опыт А.Тойнби строился в основном на использовании воображения и потому был ближе, скорее, к фантастике в жанре альтернативной истории (типа классического для этого жанра романа Л.Спрэга де Кампа «Да не опустится тьма»). 

     Работы знаменитого современного американского экономиста Р.Фогеля (Нобелевского лауреата по экономике за 1993 г .) приблизили «еслибылогию» к точной науке. Самые знаменитые его исследования — это модели экономики США XIX в., основанные в одном случае на предположении о сохранении экономики рабства на Юге и об отсутствии железнодорожного строительства в другом. В итоге им были получены и доказаны весьма парадоксальные результаты: разрушение рабовладельческой экономики диктовалось причинами скорее идеологическими, чем экономическими, а вклад железнодорожного строительства в экономический рост оказался довольно малым[3]. Хотя выводы Р.Фогеля нашли одобрение далеко не у всех специалистов, все же после его работ стало возможным относить ретропрогнозы уже не к области умозрительных спекуляций, а к одному из направлений клиометрики – историко-математи-ческих исследований.

       Изучение «истории в сослагательном наклонении» является отражением экономического подхода к исследованию общественных проблем, его следует рассматривать как одно из направлений неоинституционального «экономи-ческого империализма». Действительно, современные экономисты рассматривают свою науку как изучение выбора среди альтернативных вариантов, который делают люди, стремясь максимизировать свое благосостояние. В таком случае альтернативная история – история, рассматриваемая как результат оптимизирующего выбора, – становится частным случаем анализа поведения людей, выбирающих наилучший вариант из доступных им альтернатив. Моделирование неосуществленных сценариев развития исторических событий с экономической точки зрения принципиально не отличается от моделирования последствий поведения, например, покупателя в магазине или правительства в период кризиса. Ретропрогноз отличается от обычного экономического прогноза лишь тем, что здесь выбор пути развития определяется не только сознательными действиями людей, организаций или социальных групп, но и чисто случайными обстоятельствами. (Например, благополучный исход экспедиции Колумба во многом зависел от погодных условий в Атлантике в 1492 г . – сильный шторм мог бы отправить испанские корабли на дно и тем самым отдалить открытие Америки на несколько лет или даже десятилетий.)      

       В отечественной научной литературе подобные исследования долгое время были практически неизвестны. Характерно, что «Невозможный 1826 год» Н. Я. Эйдельмана (сценарий развития событий при победе восстания Черниговского полка) был опубликован автором в книге «Апостол Сергей»[4] из художественно-популярной серии «Пламенные революционеры», т.е. в публикации, заведомо не претендующей на научный статус. Ситуация начала несколько меняться в 1980-е годы, когда стала складываться руководимая И.Д.Ковальченко отечественная школа клиометристов. К сожалению, сам основоположник российской клиометристики относился к альтернативно-иммитационному моделированию исторического процесса весьма скептически, что отнюдь не способствовало его популярности[5]. В 1990-е годы повальное увлечение новомодной ментальной историей в духе «Анналов» привело к тому, что иные направления научного поиска остаются малоизвестными. Публикация в «Вопросах философии» концептуальной статьи известного российского обществоведа И.В.Бестужева-Лады с призывом начать разработку проблем «ретроальтернативистики»[6] осталась практически незамеченной. К сожалению, следует констатировать, что строго научные ретропрогнозные исследования в постсоветской науке остаются случайными и эпизодическими[7], хотя в научно-популярной литературе они представлены уже довольно широко[8].          

      Впрочем, несмотря на довольно солидную историю развития, новое направление научного анализа еще окончательно не сформировалось даже за рубежом. Нет не только выверенной методологии, но даже общепризнанного названия. На наш взгляд, наиболее точно содержание нового направления исторических исследований передается термином “ретропрогностика”, поскольку его цель — давать прогнозы альтернативных вариантов развития тех или иных исторических событий и оценивать вероятность различных их исходов (включая и тот вариант, который реально осуществился).

      Объектом изучения ретропрогностики должны быть бифуркационные точки истории — те ее моменты, в которые происходит выбор качественно различных альтернатив[9]. Например, март 1881 г . может рассматриваться как бифуркационное событие в истории России (убийство народовольцами Александра II предотвратило возможное углубление лорис-меликовских либеральных реформ), а сентябрь 1911 г . не может (П.А.Столыпин успел истощить и свой реформаторский пыл, и доверие царской семьи, поэтому его политическая смерть была неизбежна). В бифуркационных точках происходит изменение русла исторического потока с долговременными последствиями. Поскольку выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил, то историческая картина может быть сильно изменена даже относительно мелкими субъективными обстоятельствами. (Читатель может сам поставить мысленный эксперимент, как пошло бы развитие истории России, если бы 1 марта 1881 г . Гриневский промахнулся, подобно Рысакову.)

      Взгляд на историю как на цепь вероятностных событий, где переход от одного звена к другому происходит в результате сознательного или случайного выбора, может иметь большое эвристическое значение. Конечно, будет получено новое знание о соотношении случайного и закономерного в разных видах исторической динамики (политической, социально-экономической, культурной и т. д.). Выделение в реальной истории событий разной степени вероятности позволит лучше понять степень их влияния на исторический процесс: априори можно выдвинуть гипотезу, что вероятность и значение события прямо пропорциональны друг другу. Наконец, оценка благоприятности исходов вероятностных сценариев по разным критериям оптимизации — рост благосостояния, устойчивость общественной системы, национальное самосознание и т. д. — позволит во многом уточнить или даже изменить наши знания о значении многих исторических событий. Например, восстание декабристов может быть оценено и как безответственное упущение уникального шанса на создание жизнеспособного российского конституционализма, и как преступная попытка спровоцировать смуту, близкую к реальным событиям 1612 и 1917 гг. Какая из этих оценок ближе к истине, можно выяснить только на основе ретропрогнозирования.    

Методологические проблемы ретропрогностики

1. Проблема реальности изначальных допущений виртуальных сценариев. Ретропрогнозирование должно, прежде всего, отличать реально возможные варианты хода истории от заведомо невероятных.

При обсуждении ретропогнозирования уже стало общепризнанным различать собственно альтернативное и контрфактическое моделирование. В первом случае историки анализируют те варианты истории, которые имели реальные шансы реализоваться (например, победоносное восстание декабристов). Во втором случае речь идет о сценариях, которые в принципе не могли осуществиться (например, изобретение в гитлеровской Германии атомной бомбы). Критерием их разграничения следует, видимо, считать мнения экспертов – компетентных современников и специалистов. Если в реальной истории существовали определенные силы (партии, политические лидеры, социальные группы), выступавшие за альтернативный ход событий либо признающие его возможность, причем не существовало объективных (не зависимых от воли людей) факторов, которые делали бы этот ход событий невозможным, то соответствующий ретропрогноз надо считать альтернативным. Напротив, если нет данных, что кто-либо из современников предлагал практическую реализацию иного варианта событий, или попытки их реализации оказались (должны были оказаться) по объективным причинам однозначно безуспешными, такой ретропрогнозный сценарий будет контрфактическим. Так, известно, что сам Николай I признавал, что во время событий 14 декабря 1825 г . Романовы сохранили жизнь буквально чудом; следовательно, ретропрогноз последствий победы декабристов относится к альтернативным. Что касается попыток создать в гитлеровской Германии атомную бомбу, то они были обречены на провал, прежде всего, из-за отсутствия в Европе достаточного количества сырья для ее изготовления; поэтому ретропрогноз «Гитлер с атомной бомбой» будет контрфактическим.

Таблица

Классификация виртуальных сценариев по степени их реалистичности

Оценки реалистичности ретропрогнозных сценариев можно типологизировать по довольно простой схеме (см. табл.). Деятельность людей (выдающихся личностей, социальных групп) определяет субъективную вероятность либо невероятность альтернативного хода событий, а состояние окружающей людей среды (природы, объективных производительных сил) – объективную вероятность либо невероятность. В таком случае ретропрогнозные сценарии могут иметь четыре степени реалистичности:

А – для альтернативного исхода были и объективные и субъективные предпосылки (собственно альтернативное моделирование);

К_в – для альтернативного исхода были объективные предпосылки, но не было субъективных (контрфактическое моделирование высоковероятных событий);

К_м – для альтернативного исхода были субъективные предпосылки, но не было объективных (контрфактическое моделирование маловероятных собы-тий);

К_н – для альтернативного исхода не было ни объективных, ни субъективных предпосылок (контрфактическое моделирование заведомо невероятных событий).

Большинство виртуальных сценариев, которые рассматривались в научной и художественной литературе, принадлежат, конечно, к классу А. Именно к нему относятся сценарии более долгой или более короткой жизни Александра Македонского по А.Тойнби, сценарии победы восстания декабристов в Петербурге, сценарии И.В.Бестужева-Лады «победы в Отечественных войнах 1812 г . и 1941-1945 гг. “малой кровью”» и т. д. «Америка XIX в. без железных дорог», которую сконструировал Р.Фогель относится к классу К_в: нет никаких объективных причин, в силу которых американцы не могли строить вместо сети железных дорог речные каналы и магистрали дилижансов, однако, насколько известно, современники событий такую альтернативу даже не осознавали. Сценарии К_м и К_н рассматриваются только в художественной литературе. Так, «Фатерлянд» Р.Харриса и «Павана» К.Робертса являются ярким примером ретропрогноза класса К_м, а «Тьма не наступит» Л.Спрэга де Кампа и «Искупление Христофора Колумба» О.С.Карда – класса К_н.

Дальнейший анализ методологии ретропрогнозных исследований целесообразно проводить на примере сценариев класса А, поскольку в данном случае моделируемый поток событий наиболее близок к реальному, что повышает четкость и недвусмысленность суждений.

2. Проблема логичности самих виртуальных сценариев. Ретропрогноз должен содержать цепь событий, которые, будучи основанными на изначальном условном допущении, были бы соединены друг с другом непротиворечивыми причинно-следственными связями.

Данную проблему ретропрогнозирования хорошо подметил Э.О.Берзин, который во время обсуждения сценария А.Тойнби «Если бы Александр не умер тогда…», указал, что в этом сценарии «с Александром остальные реальные лица, события и процессы играют в поддавки»[10]. Действительно, ретропрогноз имеет научную ценность, если реконструкция возможного хода событий определяется не богатством фантазии историка, а логично вытекает из исходного условного допущения.

Очевидно, здесь главным методом исследователя должно быть применение аналогий. Практически все исторические события (восстания, покушения, реформы, дворцовые перевороты, революции и т. д.) многократно повторялись в разных странах и даже в какой-либо одной отдельной стране. Поэтому автор ретропрогноза, разрабатывая виртуальный сценарий конкретного события, должен сначала провести отбор схожих событий, которые происходили в реальной истории. Так, при реконструкции вероятного исхода победы восстания декабристов следует опираться прежде всего на их сравнение с событиями «революций заговорщиков» – «масонских революций» 1820-х годов в Западной Европе (Испания, Италия) и дворцовых переворотов XVIII в. в самой России.

3. Проблема вероятности виртуальных сценариев. Ретропрогнозирование вероятных  последствий какого-либо гипотетического события предполагает разработку веера виртуальных сценариев, имевших различную вероятность реализоваться в реальной жизни.

Когда рассматриваются альтернативные варианты, целесообразно исходить из принципа «минимально необходимого воздействия»: можно предполагать альтернативные варианты случайных событий (попал или не попал в цель совершавший покушение террорист, выиграно или проиграно сражение при примерном паритете сил) или выбора, сделанного одним лицом или небольшой группой лиц. Предполагать альтернативные варианты поведения крупных социальных групп (типа народного восстания в СССР 1937 г . в ответ на сталинские репрессии) вряд ли корректно: случайность действует на уровне микроистории, но стремится к нулю на уровне макроистории, поскольку поведенческие характеристики крупных групп более устойчивы, чем у отдельных индивидов.

4. Проблема оптимальности виртуальных сценариев. Главная цель ретропрогноза – оценка оптимальности реальных событий путем их сравнения с наилучшими альтернативами. Именно здесь исследователя могут поджидать выдающиеся открытия, связанные с переоценкой значения многих лиц и событий мировой истории.

Сравнительную оценку оптимальности реального и виртуальных сценариев необходимо, очевидно, проводить по нескольким параметрам. Одно и то же событие может дать обществу благотворный импульс в его политическом развитии, но оказаться неблагоприятным с точки зрения хозяйственного развития (таковы, в частности, итоги либеральных реформ в России 1990-х годов).

Кроме того, оценки степени благотворности многих событий могут сильно варьироваться в зависимости от идеологических предпочтений исследователя. Очевидно, например, что переход от монархического к республиканскому режиму будет осуждаться историком консервативных убеждений и, наоборот, приветствоваться исследователем-демократом. Впрочем, такой разнобой в оценках одних и тех же событий реальной истории наблюдался и ранее; изучение виртуальных сценариев исторического процесса лишь проявит те ценностные разногласия, которые ранее прикрывались научным объективизмом.

Впервые с предложением использовать теорию принятия решений для моделирования исторических процессов выступил румынский ученый Мирче Малита. В изданном в 1971 г . сборнике материалов англо-румынской научной конференции «Математика в археологических и исторических науках» содержится его небольшая статья, в которой он исследует оптимальность действий Михала Храброго, одного из правителей Валахии конца XVI в., попытавшегося освободить свою страну от вассальной зависимости от Турецкой империи[11]. Эта статья не привлекла внимания тех, кто занимается проблемами альтернативной истории, но именно она, на наш взгляд, открывает один из путей подлинного превращения ретропрогностики в точную науку.

       Разработка ретропрогноза по методу М. Малиты производится в несколько этапов: 1) построение веера сценариев развития событий; 2) выделение основных целей, которые стояли перед осуществлявшими выбор субъектами исторического процесса, и оценка полезности достижения каждой из них методом последовательных сравнений; 3) выделение негативных событий, которые могли бы препятствовать достижению этих целей, и оценка ущерба, который они могли бы нанести, при помощи того же метода последовательных сравнений; 4) оценка сравнительной оптимальности (эффективности) каждого варианта веера возможных сценариев[12]