Книги

Лекции

Книги

ДЕМЕНТЬЕВ В.В.  ЭКОНОМИКА КАК СИСТЕМА ВЛАСТИ

ГЛАВА 3

ОТНОШЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ

§3.1.СУБЪЕКТ ВЛАСТИ: РЕСУРСЫ, МОТИВАЦИЯ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Власть агента А над агентом Б основана на возможности создания издержек для агента Б (объекта власти) в случае его отказа от подчинения интересам агента А (субъекта власти). Создание издержек отказа возможно при условии, что агент А контролирует соответствующие ресурсы. Именно контроль над ресурсами, с помощью которых данный экономический агент (субъект власти) способен создавать издержки отказа для другого экономического агента (ее объекта) и на этой основе подчинять его поведение собственным интересам, делает его потенциальным субъектом власти[1].

Ресурсы, посредством которых можно создавать другому агенту,  потенциальному объекту власти, издержки отказа, выступают  в  качестве ресурсов  власти  (или  властеобразующих ресурсов)  и  равным  образом  являются источником силы, способной воздействовать на поведение других экономических агентов.  «Власть,  –  пишет J.Harsanyi, –  может   быть  рассмотрена  как  «производственная   функция»,  описывающая,  каким  образом данный  индивид может «трансформировать» различный объем своих ресурсов (рабочего времени, денег, политических прав, популярности   и  т.п.)   в   социальную  власть  различных  измерений (силы,  размаха, количества и протяженности)» [186, p.87].

Контроль над властеобразующими ресурсами создает для агента, обладающего ими, потенциал власти[2]. Власть данного субъекта как непосредственный результат обладания соответствующими ресурсами обнаруживает себя, прежде всего, как «потенциальная способность влиять на поведение, изменять ход событий, преодолевать сопротивление и заставлять людей делать то, чего они не стали бы делать при других обстоятельствах» [85, с.368].

Контроль субъекта власти над ее ресурсами может выступать в следующих формах:

 – субъект власти обладает правами собственности на ресурсы власти или непосредственно обладает ресурсами насилия (например, власть собственника, власть монополии и т.п.);

 – субъект власти непосредственно ресурсами не обладает, но использует для осуществления своей власти ресурсы, принадлежащие другому агенту, право на использование которых (в известных пределах) последний передает ему под своим контролем; в данном случае власть носит вторичный (т.е. делегированный) характер (например, власть менеджмента, власть чиновника и пр.);

 – субъект власти непосредственно не обладает ни ресурсами власти, ни делегированными правами на их использование; властный потенциал может базироваться на ресурсах власти, которыми обладает «третье лицо» и которые оно использует для воздействия на объект власти в интересах данного ее субъекта (например, власть гражданина по отношению к чиновнику или власть трудового коллектива, где для воздействия на контрагента используется потенциал государственной власти).

В качестве субъекта, обладающего потенциалом власти, может выступать единичный экономический агент (физическое лицо) – например, собственник, управляющий, чиновник и т.п. Властью могут обладать экономическая или политическая организация (фирма, корпорация, государство). Ресурсами власти могут обладать группа экономических агентов (потребители).

Выделяют два основных вида ресурсов власти, различающихся в зависимости от того, какие издержки отказа можно создать с их помощью объекту власти, – значимые ресурсы и ресурсы насилия.

 В литературе значимыми ресурсами называются такие блага, которые имеют "положительное" значение (т.е. являются средством) для удовлетворения потребностей или интересов объекта власти и без доступа к которым невозможна или ограничена максимизация индивидуальной полезности экономического агента (объекта власти) [См.: 18, с.141‑145].

В качестве значимых ресурсов, контролем над которыми обладает субъект власти и которые представляют интерес для максимизации выгоды ее объекта, могут выступать самые разнообразные ресурсы, например:

 – экономические ресурсы (блага для потребления, денежные ресурсы, материальные ресурсы или условия для получения денежных доходов, рабочие места и т.д.);

 – информационные ресурсы (знания), которыми обладает субъект власти;

 – личные качества субъекта власти, которых нет у объекта и без использования которых невозможна максимизация полезности объекта;

 – административные и политические ресурсы (политические решения, назначения на должности, законодательные и другие нормативные акты и пр.);

 – ресурсы насилия, представляющие интерес для подчинения внешних агентов или же защиты от произвола.

Властный потенциал того или иного ресурса зависит от его значимости для экономического агента. Отсюда следует определенная иерархия властных возможностей различных ресурсов (ресурсов власти). Такая иерархия подвижна и отражает общее состояние условий производства. Изменение этих условий влечет за собой изменение роли и значения различных ресурсов власти. «Власть в экономике, – пишет Дж.К.Гэлбрэйт, – некогда была основана на владении землей, затем она перешла к капиталу, и, наконец, в наше время источником власти служит тот сплав знаний и опыта, который представляет техноструктура» [36, с.186].

Экономический агент (объект власти) «соглашается» нести определенные издержки в пользу другого экономического агента (субъекта власти) и действовать в его интересах ради получения в обмен на это доступа к определенным благам, являющимся для него значимыми ресурсами, контролируемыми субъектом власти. Непосредственные или ближайшие издержки отказа, которые может создать субъект власти с помощью значимых ресурсов и которые принуждают объект власти к подчинению, – это упущенная выгода и, далее, потери, которые несет объект власти вследствие отсутствия значимых благ для максимизации своей полезности. В данном случае власть реализуется как подчинение объектом власти собственных ресурсов в пользу ее субъекта в обмен на доступ к значимым для себя ресурсам, которыми обладает этот субъект. В результате обмена субъект власти подчиняет своим интересам ресурсы ее объекта, а объект власти получает доступ к ресурсам, необходимым ему для максимизации собственной полезности. Со стороны объекта предметом обмена на значимые блага (т.е. предметом подчинения) власти могут выступать либо ресурсы, которые непосредственно отчуждаются в пользу ее субъекта; либо неотчуждаемые ресурсы объекта власти (например, рабочая сила), по которым право на распоряжение и на контроль над использованием переходит к ее субъекту[3].

Внешне отношение власти в рассматриваемом случае принимает форму добровольного и взаимовыгодного обмена между субъектом и объектом власти. Добровольность обмена проявляется в том, что объект власти (агент Б) готов сделать первый шаг к подчинению своих ресурсов агенту А – в обмен на доступ к его ресурсам и, далее, в том, что агент имеет возможность (право) добровольного «выхода» из отношения. Однако за внешней видимостью добровольности и равенства обмена скрываются неравенство позиций и принуждение к обмену[4]. Суть принуждения заключается в том, что отказ от обмена (в той форме и на тех условиях, которые устраивают субъекта власти), как и отказ от подчинения, влекут за собой такие издержки (потери) для объекта власти, которых он не может избежать, выбрав альтернативный вариант получения значимого блага (т.е. альтернативный вариант обмена ‑ вне подчинения). Таким образом, объект власти вынужден совершать обмен на условиях ее субъекта. В этом, в частности, состоит отличие обмена в условиях власти от обмена в условиях свободного рынка (совершенной конкуренции), где отказ от обмена с данным агентом не приводит к потерям, поскольку необходимые ресурсы можно без потерь получить у другого контрагента рынка. В процессе обмена наличие власти проявляется в отклонении от пропорций эквивалентного обмена, складывающихся в условиях отсутствия власти или ее равного распределения.

Исходным пунктом для обладания данным экономическим агентом потенциалом власти является обладание правом собственности на определенные блага, имеющие значение для максимизации целевой функции (удовлетворения потребностей) других экономических агентов[5]. В этом смысле верно известное высказывание о том, что «собственность рождает власть» [64, с.52].

Однако для обладания властью простого обладания правами собственности на значимые блага недостаточно. Те или иные ресурсы, которыми обладает агент А, могут выступить в качестве ресурсов власти по отношению к агенту Б (т.е. в качестве ресурсов, с помощью которых можно принудить его нести данную величину издержек в пользу агента А) при наличии ряда условий.

Первым условием возникновения власти является определенный характер распределения ресурсов между объектом и субъектом власти. Условием того, что ресурсы, контролируемые агентом А, выступят в качестве ресурсов власти по отношению к агенту Б, является такой характер их распределения между субъектом и объектом власти, при котором блага, находящиеся под контролем ее субъекта, обладают положительной предельной полезностью для объекта власти, и ради доступа к ним этот объект готов нести установленную величину издержек. Это предполагает неравенство в распределении данного значимого блага между сторонами отношения (потенциальными субъектом и объектом власти).

Таким образом, основанием, на котором возникает власть, является асимметрия (неравенство) в распределении ресурсов между взаимодействующими экономическими агентами (потенциальными субъектом и объектом власти). Асимметрия в распределении экономических ресурсов, на основании которой может возникнуть власть агента А над агентом Б, может существовать в следующих формах:

 – неравенство в распределении (степени монополизации) собственности на данное благо между субъектом и объектом власти (при этом мера власти, т.е. величина издержек подчинения, которую агент А может принудить нести агента Б, зависит, с одной стороны, от запаса данного блага, которым обладает объект власти, и, следовательно, от оценки последним полезности его единицы, а, с другой – от запаса благ, которыми обладает агент А и которые он может предложить агенту Б в обмен на его подчинение);

 – неравная эластичность спроса на блага (ресурсы), которыми обладают стороны властного отношения, соответственно, со стороны объекта и субъекта власти (как утверждал по этому поводу В.Ойкен, чем выше эластичность спроса и чем менее эластично предложение, тем слабее властное положение продавца [106, с.257‑258]);

 –  неравная значимость друг для друга ресурсов, которыми обладают субъект и объект власти[6] («там, где рабочий и капиталист одинаково терпят ущерб, у рабочего страдает самое его существование, у капиталиста же – лишь барыши его мертвой мамоны» [88, c.185]);

 – различная величина издержек для субъекта и объекта власти, связанных с "выходом" из отношения с данным экономическим агентом и поиском альтернативных источников получения блага[7];

 – отсутствие равновесия между спросом и предложением на конкурентном рынке[8];

 – асимметрия в распределении информации между сторонами обмена или принципал-агентских отношений[9];

 – асимметричный характер в распределении специфических ресурсов (под специфическими ресурсами (инвестициями) понимаются ресурсы, которые «будучи раз задействованы … уже не могут без потери в своей ценности быть переброшены на альтернативные варианты использования. Инвестиции могут быть специфическими для страны, для рода занятий или для отрасли. Могут они быть и фирменно-специфическими» [165, с.186]);

 – асимметрия покупательной способности (purchaising power) экономических агентов («неравенство покупательной силы есть фундаментальный элемент в доминировании и командовании, т.е. во власти», – утверждает Э.Шутц [207, p.1164]).

Далее. Условием, при котором ресурсы агента А становятся ресурсами власти над агентом Б, – отсутствие возможности у объекта власти получить интересующие его ресурсы иначе, чем вне обмена и подчинения данному субъекту (агенту А). Это предполагает определенный способ распределения данных ресурсов между экономическими агентами, являющимися потенциальными (конкурирующими) субъектами власти по отношению к агенту Б. Выше мы рассматривали взаимодействие между двумя экономическими агентами. Предположим теперь, что существует множество агентов А (например, агент А1 и агент А2), обладающих значимым ресурсом для агента Б.

В условиях наличия множества агентов А, обладающих значимыми ресурсами, у агента Б возникает возможность выбора. Он имеет возможность избежать издержек (в виде упущенной выгоды) при отказе от подчинения агенту А1 и получить значимые для него ресурсы у какого-либо другого агента из множества агентов А, а также подчинить свои ресурсы агенту А2. В этом случае агент А1, несмотря на обладание ресурсами, значимыми для объекта власти, не будет обладать потенциалом власти над агентом Б. Иначе говоря, значимые ресурсы, которыми обладает агент А1, не приобретают качества ресурсов власти над агентом Б. Таким образом, возможности подчинения агента Б агентом А1 ограничиваются ресурсами, которыми обладает агент А2. И наоборот.

Выбор объекта власти, связанный для него с подчинением в пользу того или иного ее субъекта (в нашем случае – агент А1 или агент А2), определяется следующими обстоятельствами.

Смена контрагента или отказ от подчинения агенту А1 и подчинение агенту А2 связаны для агента Б с определенными издержками. В дальнейшем эти издержки, представляющие собой издержки поведения, альтернативного подчинению агенту А1, будем характеризовать как «издержки выхода». Издержки выхода – это издержки, которые несет объект власти, чтобы избежать издержек отказа, возникающих в случае его неподчинения интересам ее субъекта (одного агента из множества агентов А). Издержки выхода включают в себя, во-первых, затраты (издержки) на получение значимых ресурсов альтернативным путем у другого контрагента (например, агента А2 и, во-вторых, издержки (трансакционные), связанные с поиском и сменой контрагента[10].

Выбор агента Б (вступать или нет в данное властное отношение, т.е. во взаимодействие с данным контрагентом – субъектом власти) зависит от соотношения величины издержек подчинения агенту А1 и величины издержек выхода из отношения с ним (издержек подчинения другому экономическому агенту плюс возникающие при этом трансакционные издержки).

Для получения значимого блага издержки подчинения агенту А1 (субъекту власти), которые должен нести ее объект (агент Б), сопоставляются с альтернативными издержками (издержками выхода), т.е. величиной издержек, необходимых для получения единицы равнозначного блага у агента А2. Агент А1 может создать агенту Б издержки отказа (т.е. подчинить его), если предоставляемые им значимые ресурсы требуют со стороны агента Б меньших издержек, чем издержки, необходимые для получения единицы равнозначного блага у агента А2. В таком случае отказ от подчинения агенту А1 означает для агента Б потери. Иначе говоря, если издержки выхода превышают издержки подчинения в рамках этого отношения власти, то ее объект делает выбор в пользу подчинения данному субъекту.

Если издержки подчинения данному экономическому агенту из множества агентов А (агенту А1) превышают издержки выхода, то для агента Б (потенциального объекта власти) выгоднее выход из взаимодействия с ним и подчинение другому экономическому агенту, обладающему значимыми для него ресурсами (А2).

Таким образом, величина издержек выхода ограничивает величину издержек подчинения, которые агент Б готов нести в пользу отдельного агента А, и, следовательно, величину издержек отказа, которые данный субъект власти может создать ее объекту.

И, наконец, если издержки подчинения любому из экономических агентов (агенту А1 или агенту А2) равны издержкам выхода, то издержки отказа, которые могут создать данные агенты (субъекты власти) агенту Б, равны нулю. В этой ситуации ни один из агентов А не может «наказать» агента Б, т.е. создать для него издержки при отказе от подчинения, поскольку он может уклониться от них, без потерь получив искомое значимое благо у другого контрагента. Принуждение одного экономического агента другим становится невозможным. Власть «исчезает»[11].

Следовательно, одного факта обладания экономическим агентом значимыми ресурсами и зависимости объекта власти от доступа к определенным ресурсам для возникновения потенциала власти недостаточно. Способность значимых ресурсов, которыми обладает агент А, выступить в качестве ресурсов власти над агентом Б, зависит от наличия (или отсутствия) других экономических агентов, обладающих равнозначным ресурсом, характера распределения данного ресурса между ними, а также от возможных барьеров при отказе от взаимодействия с одним экономическим агентом и «переходе» к другому.

Наличие у агента А1 потенциала власти над агентом Б предполагает что агент Б, как потенциальный объект власти, либо лишен возможности выбора контрагентов, либо имеет ограниченные возможности такого выбора. Условием того, что ресурсы, которыми обладает агент А 1, могут выступить в качестве ресурсов власти по отношению к агенту Б, является та или иная степень монополии агента А1 на данный вид ресурсов по отношению к другим потенциальным субъектам власти, т.е. асимметрия в распределении этих ресурсов.

В качестве ресурсов власти, т.е. таких ресурсов, с помощью которых можно воздействовать на интересы экономического агента (объекта власти), выступают также ресурсы насилия. «Кнут, нож, дубинка и арапник были такими же важными частями аграрной экономики, как серп, коса и лопата. …Насилие продолжало иметь значение в производстве материальных ценностей на первых заводах и фабриках, где детей приковывали к станкам и избивали, женщин-рудокопов доводили до животного состояния и насиловали, а мужчинам покорность вбивалась палками», – пишет Э.Тоффлер [146, c.58]. «Само насилие, – указывает К.Маркс, – есть экономическая потенция» [89, c.761].

Издержки отказа, создаваемые объекту власти путем насилия (с использованием ресурсов насилия), заключаются в непосредственном воздействии на индивида с целью причинения ему физических страданий – физических (телесных) наказаниях, смерти, изоляции от общества и пр. На насилии или угрозе его применения базируются и более "мягкие" формы создания издержек отказа для объекта власти (например, изъятие имущества и доходов, запрет на осуществление какой-либо деятельности и пр.).

Объект власти «соглашается» нести издержки в пользу ее субъекта, чтобы избежать потерь (ущерба) имущества и доходов или же физических страданий вследствие применения насилия[12]. В данном случае власть представляет собой уже не добровольный обмен ресурсами, а принудительное (под угрозой насилия) перераспределение ресурсов объекта власти в пользу ее субъекта. Если «власть-обмен» сопровождается получением выгоды, однако при этом присутствует упущенная выгода по сравнению с отсутствием власти или ее равным распределением, то «власть-насилие» имеет своим последствием прямой ущерб (потери) для объекта власти.

Аналогично рассмотренному случаю, где в качестве ресурсов власти выступали значимые ресурсы, одного факта обладания экономическим агентом ресурсами насилия недостаточно для того, чтобы они стали ресурсами власти по отношению к другому экономическому агенту. Власть, основанная на ресурсах насилия, ограничена возможностями его применения по отношению к самому субъекту власти. Возможности использования агентом А ресурсов насилия, которыми он обладает в качестве ресурсов власти над агентом Б, ограничены властным потенциалом (возможностями применения насилия) по отношению к агенту Б со стороны других агентов.

Во-первых, ресурсы насилия, которыми обладает агент А, могут выступить в качестве властеобразующих ресурсов при условии такого распределения потенциала насилия между агентом А и агентом Б (субъектом и объектом власти), при котором ресурсы применения насилия со стороны агента А превышают аналогичные ресурсы агента Б.

Во-вторых, фактором, ограничивающим возможности использования имеющихся ресурсов насилия в качестве ресурсов власти, являются особенности распределения аналогичных ресурсов между потенциальными (конкурирующими) субъектами власти по отношению к агенту Б. Ресурсы насилия, которыми обладает агент А1, могут стать ресурсами власти по отношению к агенту Б в пределах, где они обладают сравнительными преимуществами по сравнению с источниками насилия, которыми обладают другие агенты множества А.

Как и в рассмотренном случае власти, основанной на обладании значимыми ресурсами, агент Б имеет возможность «выйти» из отношения власти с агентом А1 или не вступать в него.

Однако, когда потенциал власти опирается на ресурсы насилия, для агента Б (объекта власти) отказ от властного отношения с агентом А1 возможен лишь при условии применения насилия по отношению к этому субъекту власти. Другими словами, отказ от властного отношения с данным агентом возможен только в случае, если другой контрагент с помощью насилия способен остановить или ограничить насилие своего предшественника.

Издержки, которые должен нести объект власти при отказе от подчинения данному ее субъекту, или издержки, которые позволяют «остановить» насилие, – это издержки на применение «контрнасилия» по отношению к данному субъекту власти. Это могут быть издержки на «собственное» насилие или на «приобретение» внешних его источников с целью защиты от действий субъекта власти. Иначе говоря, издержки выхода в случае неэкономической власти – это издержки на поиск и содержание альтернативных источников насилия, способных ограничить внешнюю власть.

В таком случае для объекта власти предел подчинения данному ее субъекту определяется через сопоставление, с одной стороны, потерь, вызываемых внешним насилием, и с другой – издержек, необходимых для “создания” альтернативного насилия, способного «остановить» насилие данного субъекта власти[13]. Словом, предел власти, опирающейся на ресурсы насилия, до которого ее объект согласен нести издержки подчинения, определяется величиной издержек или «стоимостью» другого насилия. Если для объекта власти указанные издержки оказываются меньше, чем издержки подчинения, то контролируемые субъектом власти источники насилия не могут выступить в качестве ресурсов власти.

Итак, условием власти, опирающейся на насилие, является не просто обладание соответствующими ресурсами, но и наличие таких относительных преимуществ в применении насилия по сравнению с другими агентами (т.е. асимметрии в распределении ресурсов насилия), в результате которых внешние по отношению к данному субъекту власти агенты, обладающие ресурсами насилия, не могут ограничить его действия по отношению к объекту власти.

Обратим внимание еще на одну особенность власти, основанной на насилии, в отличие от власти, основанной на обмене. В  последнем  случае  для  экономического  агента   (потенциального 

объекта власти) наиболее «выгодной» ситуацией, при которой он минимизирует свои издержки в пользу внешних агентов, является наличие множества внешних агентов – потенциальных субъектов власти, конкурирующих между собой. В условиях власти, опирающейся на ресурсы насилия, наиболее благоприятной (с точки зрения минимизации издержек) ситуацией является наличие монополии на применение насилия. М.Олсон по этому поводу пишет: «Если оседлому бандиту удастся монополизировать грабежи и воровство в своих владениях, тогда его жертвам не придется беспокоиться о том, что их ограбит еще кто-нибудь. Поскольку все жертвы такого бандита представляют для него источник налоговых поступлений, у него есть тоже побудительный мотив защищать этих людей» [112, с.56].

Соотношение между властью, основанной на насилии, и властью, основанной на обладании значимыми ресурсами, имеет следующие аспекты.

Во-первых, эти формы власти дополняют друг друга и являются своего рода комплементами. Насилие, (т.е., точнее, власть, основанная на насилии) является абсолютной основой всякой внешней власти над экономическим поведением. Дело в том, что власть, основанная на обладании значимыми ресурсами (собственностью, богатством), уже предполагает насилие как условие контроля над их использованием, а именно – как условие исключения из доступа к этим ресурсам «третьих лиц». В таком смысле слова – «власть рождает собственность». Между тем, власть, базирующаяся на обладании экономическими ресурсами, может «покупать» насилие как средство защиты собственных интересов или как средство внешней экспансии[14]. В результате практически в любом реальном факте экономической власти переплетаются черты власти, основанной на обмене, и черты власти насилия.

Во-вторых, ресурсы власти над экономическим поведением могут носить «конкурирующий» характер и выступать своеобразными «субститутами» власти: экономического агента можно принудить к определенному виду подчинения как путем насилия, так и обмена. При этом в различных условиях каждая из указанных форм власти обладает определенными сравнительными преимуществами[15].

В-третьих, большой интерес представляет исторический аспект этого вопроса. В дорыночных типах хозяйства власть насилия служила связующей основой общественного производства. Эволюция экономики (формирование рынка) сопровождается вытеснением из экономической жизни насилия как непосредственного условия производственной деятельности. Э.Тоффлер пишет: «Рабовладелец или феодал, перенесенные из древнего в современный мир, с трудом смогли бы поверить и очень бы изумились, узнав, что мы меньше бьем рабочих, а производительность их труда растет. …Даже квалифицированный плотник или дубильщик из XVIII в. был бы поставлен в тупик тем, что он не может запросто дать в зубы своему ученику» [146, с.65]. В современной рыночной экономике легитимное применение власти, основанной на насилии, может ограничиваться лишь государственным принуждением (монополизация насилия), во-первых, и направленностью на выполнение законов, во-вторых[16].

Итак,  наличие у  агента  А  потенциала  власти  над  агентом Б – независимо  от  того,  каковы  ресурсы власти, – предполагает, прежде всего, обладание (контроль) агентом А определенными ресурсами  (значимыми   ресурсами   или  ресурсами насилия).  Далее, превращение этих ресурсов в ресурсы власти над агентом Б и возникновение у агента А потенциала власти над агентом Б предполагает, во-первых, определенную асимметрию в распределении данных ресурсов между субъектом и объектом власти (агентом А и агентом Б) и, во-вторых, асимметрию в распределении ресурсов власти между ее возможными (конкурирующими) субъектами. Устойчивость асимметрии определяет степень устойчивости  властных  отношений.

Таким образом, факторами, ограничивающими властный потенциал данного субъекта власти по отношению к данному ее объекту,  являются  величина  его собственных ресурсов, величина ресурсов, которыми обладает объект власти и характер распределения  ресурсов между ее потенциальными субъектами. Соответственно,  изменения  в  распределении  властного потенциала, включая «возникновение» власти, есть результат изменений  следующих  переменных:

·                   величины и качества ресурсов, которыми обладает или которые контролирует данный агент А;

·                   величины и качества ресурсов, которыми обладает агент Б – потенциальный объект власти;

·                   величины и качества ресурсов, которыми обладают другие экономические агенты.

Следовательно,  потенциал   власти  выступает  как  переменная величина.  В  различных  ситуациях  одни  и те  же  ресурсы  создают различный  потенциал власти. Состояние указанных переменных определяет  количественный  аспект  потенциала  власти,  а именно – какую  меру  власти  (подчинения)  над  агентом  Б  способны  создать  ресурсы,  которыми  обладает  агент  А.

И  последнее  замечание.  Экономические  ресурсы  и  ресурсы насилия  могут  использоваться  в  качестве  ресурсов  власти  также и косвенно:  как ресурсы, которые позволяют воздействовать на управляющие поведением экономических агентов потребности и предпочтения,  изменяя  или  формируя  их.

Представим, что есть агент, обладающий ресурсами, которые могут выступить в качестве ресурсов власти по отношению к контрагенту, или, иначе говоря, обладающий потенциальной властью. Чтобы власть из потенции, заданной асимметричным характером распределения ресурсов, стала реальной (актуальной) необходимо, чтобы ее носитель обладал мотивацией к осуществлению  власти.  Мотивация к  власти  возникает при условии   потенциального  положительного  влияния  последней  на

максимизацию полезности экономического агента, обладающего потенциалом власти. В этой связи представляет интерес рассмотрение вопроса о том, что «дает» власть ее носителю и каким образом факт обладания ею влияет на мотивацию и целевую функцию субъекта власти.

Положительный эффект власти для ее субъекта может заключаться в следующем.

Первое. Способность субъекта власти подчинить ее объект и заставить его нести издержки в свою пользу имеет результатом непосредственное отчуждение благ, принадлежащих объекту власти, в пользу ее субъекта. Имеется в виду распределительный эффект власти.

Второе. Власть обладает производительным эффектом и позволяет ее субъекту непосредственно подчинить ресурсы, принадлежащие другому экономическому агенту (объекту власти), достижению целей (производства благ), представляющих интерес для субъекта власти. В данном случае объект власти с помощью принадлежащих ему ресурсов реализует внешние цели (производит блага), интересующие ее субъект.

Третье. Власть обладает защитным эффектом, который проявляется в ограничении действий внешних агентов, имеющих целью максимизацию их выгоды за счет интересов данного субъекта власти. При этом власть выполняет защитные функции для ее субъекта и позволяет ему добиться независимости от действий объекта власти. В данному случае положительный эффект власти проявляется в виде непосредственного сокращения издержек для ее субъекта за счет сокращения потерь и внешних изъятий, вызванных действиями контрагента.

Четвертое. Антиэнтропийный эффект власти. Власть вносит в поведение экономических агентов элемент предсказуемости, позволяет снизить риск непредсказуемости в действиях их контрагентов, уменьшить потери, вызванные случайными и непредсказуемыми действиями этих контрагентов, а также отсутствием согласованности с ними, сократить трансакционные издержки субъекта власти и расширить временной диапазон достижения целей.

Реализация потенциала власти, как и присвоение полезного эффекта власти, требует от субъекта власти определенного расхода ресурсов или издержек для воздействия на ее объект. В данном случае под издержками субъекта власти будем понимать расходование ресурсов (экономических или ресурсов насилия), необходимых для подчинения своей воле (принуждения) экономического агента, являющегося объектом власти. «Реалистическое описание возможностей власти, – полагает J.Harsаnyi, – должно включать не только способность или неспособность А заставить Б выполнить определенные акции, но также издержки, которые А должен нести, чтобы достичь данный результат» [186, c.81].

Агент А, обладающий потенциальной властью над агентом Б, мотивирован к реализации данного потенциала (т.е. к осуществлению власти) в том случае, если полезный эффект, полученный в результате этого, будет превышать издержки на осуществление власти.

Разница между полезным эффектом власти и издержками на его присвоение принимает форму ренты власти.

Предположим, что имеется некая цель, реализация которой представляет интерес для субъекта власти. Достижение данной цели требует определенной величины издержек (затрат ресурсов). «Возникновение» власти обусловливает изменение величины издержек, которые должен нести экономический агент (субъект власти) для достижения желаемой цели, по сравнению с ситуацией отсутствия власти. Суть такого изменения в том, что в рамках властного отношения для субъекта власти происходит замещение издержек (затрат ресурсов), необходимых для достижения определенной цели, издержками для подчинения данной цели объекта власти (т.е. издержками на власть).

Разница между величиной издержек, которые требуются для достижения поставленной цели и которые субъект власти вынужден был бы нести в условиях ее отсутствия (т.е. гипотетических издержек субъекта власти), с одной стороны, и величиной издержек, необходимых для достижения этой цели в условиях наличия власти (т.е. издержек на власть), с другой стороны, и представляет собой ренту власти.

Рассмотрим теперь, какими путями и в каких формах может возникать рента власти.

Первое. Власть позволяет ее субъекту принудить другого агента, являющегося объектом власти, нести издержки в свою пользу. Это означает, в частности, что издержки, необходимые субъекту власти для достижения интересующей его цели (создания данного блага), он может вынудить нести другого экономического агента. Теперь издержки, необходимые для создания данного блага, которые или нес субъект власти, или должен был нести при ее отсутствии, несет (полностью или частично) объект власти[17]. Издержки же, которые несет субъект власти в процессе достижения своей цели, – это издержки на принуждение ее объекта к тому, чтобы использовать принадлежащие последнему ресурсы для создания желаемого этим субъектом блага.

Таким образом, власть позволяет «заместить» издержки, которые необходимы для присвоения (создания) блага и которые должен был бы нести или уже нес субъект власти (агент А) при ее отсутствии, издержками на подчинение агента Б (т.е. издержками на власть).

Это означает, что часть общей величины издержек по достижению поставленной цели, которые при отсутствии власти должен нести субъект власти, перемещаются к ее объекту (т.е. вместо субъекта власти их несет ее объект). При этом величина ресурсов объекта власти, которые ее субъект подчиняет своей воле, превышает величину ресурсов, необходимых этому субъекту для их подчинения. Иначе говоря, издержки субъекта власти на подчинение меньше издержек, которые несет ее объект в пользу этого субъекта в результате своего подчинения. В итоге издержки, которые несет субъект власти, оказываются меньше общей величины издержек, необходимых для достижения его цели.

Остановимся на природе данного явления. Как уже отмечалось, наличие потенциала власти предполагает неравенство в распределении ресурсов между субъектом и объектом власти (асимметрию сторон властного отношения).

Неравенство (асимметрия) сторон властного отношения имеет своим следствием различные «издержки выхода» из данного властного отношения, а также различные альтернативные издержки максимизации полезности для субъекта и объекта власти. Отсюда следует искажение оценки ценности благ сторонами властного отношения по сравнению с ситуацией равенства экономических агентов. Во-первых, имеет место "недооценка" сторонами властного отношения ресурсов объекта власти (по сравнению со стоимостью предельного продукта, созданного данными ресурсами), а во-вторых, "переоценка" сторонами этого отношения значимости благ, которыми обладает ее субъект. При этом оценка объектом власти благ, принадлежащих ее субъекту, выше, чем предельные издержки субъекта власти, связанные с созданием данных благ, поскольку у ее объекта нет альтернативных вариантов получить эти блага с меньшими издержками. Отсюда – неэквивалентный характер обмена ресурсами между сторонами властного отношения. В итоге субъект власти получает в обмен на свои ресурсы больше, чем они «стоят» в условиях ее отсутствия, т.е. меньше, чем предельные издержки на их создание. В свою очередь, объект власти получает меньше, чем «стоят» его ресурсы в условиях совершенной конкуренции, т.е. меньше стоимости (цены) предельного продукта, созданного этими ресурсами. Описывая власть как отношение между двумя экономическими агентами, Ф.Перру отмечает: «Если А приобретает товары или услуги у Б, то А навязывает цену ниже, чем предельная производительность фактора, предлагаемого Б; с другой стороны, А будет стараться навязать цену выше, чем предельная ценность продукта, который он (А) продает Б. Отклонение от равенства двух предельных преимуществ (advantages) … есть мера доминирующего эффекта» [197, p.32].

Таким образом, цена ресурсов, расходуемых субъектом власти на подчинение, оказывается ниже цены ресурсов, которую готов "заплатить" ее объект за то, чтобы избежать издержек отказа. Агент Б "соглашается" подчинить или использовать в пользу А больше ресурсов, чем необходимо агенту А для подчинения такой величины ресурсов агента Б. В результате возникает "разрыв" между величинами издержек, которые в рамках властного отношения несут (или готовы нести) субъект и объект власти. Отсюда возникает рента: разница между величиной издержек, которые несет субъект власти для присвоения блага, и величиной издержек, необходимых для создания блага, присваиваемого им. При этом величина ресурсов объекта власти, подчиняемых ее субъектом, больше величины ресурсов субъекта, требующейся для их подчинения.

В условиях наличия экономического неравенства между сторонами властного отношения и при отсутствии внешних ограничений власть имеет своим результатом «сдвиг» или перераспределение издержек между ее субъектом и объектом по сравнению с отсутствием власти или ее равным распределением. Получение ренты власти означает, что ее субъект не несет всех издержек по созданию единицы блага (полезности), присваиваемой в результате власти, а ее объект, в свою очередь, несет для получения блага (полезности) «дополнительные» издержки, превышающие затраты на его создание. Для экономического агента, являющегося объектом власти, созданный им предельный продукт превышает полученный им предельный доход. Для субъекта власти предельный доход превышает созданный им предельный продукт.

Таким образом, можно сформулировать «закон власти». В условиях неравенства (асимметрии) между экономическими агентами величина ресурсов, необходимых одному из них для принуждения (подчинения) другого, меньше, чем величина ресурсов, которую можно подчинить с их помощью. Издержки обладателя власти на принуждение меньше величины издержек, которые несет вследствие этого принуждения объект власти в пользу ее субъекта. Величина ресурсов, которые может подчинить своим интересам субъект власти, больше величины ресурсов, которая требуется обладателю власти на их подчинение. Другими словами, закон власти можно сформулировать следующим образом. Следствием асимметрии в распределении ресурсов и стремления к максимизации полезности (т.е. предполагается, что один экономический агент не откажется от возможности увеличить свою выгоду даже за счет другого) является замещение издержек (гипотетических или реальных) субъекта, обладающего властью, издержками ее объекта. При этом величина издержек, которые несет субъект власти (издержек на власть), будет меньше величины издержек, которую он вынужден был бы нести в условиях отсутствия власти или отсутствия асимметрии.

Данный вид ренты, в основе которой лежит перенесение издержек субъекта власти на ее объект (т.е. перевод внутренних издержек во внешние), будет характеризоваться как «рента власти 1».

В условиях рыночной экономики рента власти (1) представляет собой величину дохода, превышающую ту его величину, которая может быть получена в условиях отсутствия власти (конкуренции) или ее равного распределения. «Не только чрезмерные или нажитые нечестным путем деньги, но все прибыли частично (и иногда в значительной степени) определяются скорее властью, чем эффективностью производства (даже самая нерентабельная и непроизводительная фирма может получить доход, если она способна навязать свои условия рабочим, поставщикам, дистрибьюторам и потребителям)» [146, с.53]. Таким образом, обладание властью является одним из источников получения прибыли. «В условиях последовательно функционирующей экономики типа “laisser faire”, – подчеркивает К.Херрман-Пиллат, – каждый предприниматель стремится не к прибыли, а в первую очередь к монопольной, а значит, властной позиции, позволяющей ему затем максимизировать прибыль, которая в итоге превышает ту, которую он может получить в итоге свободной и равноправной конкурентной борьбы» [157, с.49].

В условиях рыночной экономики рента власти (1) может выступать, во-первых, в форме монопольной прибыли, возникающей за счет разницы между предельными издержками на создание блага, которые несет производитель-монополист, и ценой, которую платит за него потребитель (объект власти)[18], а во-вторых, в форме прибыли, в основе которой лежит разница между издержками на приобретение ресурса (рабочей силы) и ценой продукта, создаваемого данными ресурсами. «Прибавочная стоимость, – писал К.Маркс, – образует избыток стоимости продукта над стоимостью элементов, потребленных для образования продукта, т.е. над стоимостью средств производства и рабочей силы» [89, c.220]. Поскольку указанная разница образуется за счет того, что цена фактора производства оплачивается ниже его предельной производительности, то рента власти является выражением отношений эксплуатации[19]. «Эксплуатация труда, – утверждает Э.Шутц, – есть характеристика всех отношений власти» [207, p.1154].

Прямая рента власти может создаваться также неравенством в распределении ресурсов насилия. При этом в ее основе лежит разница между издержками субъекта власти на применение насилия по отношению к ее объекту и «ценой» последствий его применения для объекта власти, а также «ценой» (т.е. величиной издержек подчинения), которую готов «заплатить» этот объект, чтобы избежать насилия.

Второе. В условиях замещения ресурсов субъекта власти ресурсами ее объекта при производстве блага создается и второй вид ренты. Рента власти как разница между издержками, которые несет субъект власти, и издержками, которые он должен был бы нести для достижения цели при отсутствии власти, может возникать как результат общего сокращения величины издержек, необходимых для достижения поставленной цели (производства единицы блага). Такой вид ренты власти будет характеризоваться как «рента власти 2». В данном случае сокращение величины издержек означает сокращение не только затрат субъекта власти на достижение цели, но и величины издержек подчиненного им экономического агента (т.е. объекта власти) на создание единицы блага (если при этом уменьшаются и издержки объекта власти на присвоение единицы блага, то можно говорить о распределении ренты власти 2 между субъектом и объектом власти).

Природа ренты власти 2 связана с тем, что результатом применения власти (т.е. результатом подчинения) являются непосредственное повышение производительности ресурсов, используемых для достижения цели субъекта власти, и возрастание отдачи (полезного эффекта) от издержек. Причинами возникновения ренты власти 2 выступают, во-первых, создание новой производительной силы в результате объединения и комбинации ресурсов под единым началом, снижение издержек за счет уменьшения неопределенности во взаимодействиях между агентами, действующими под началом власти, и т.п.; а во-вторых, сокращение величины трансакционных издержек, связанных с созданием блага.

Заметим, что обладатель власти может получать ренту власти 2 даже в том случае, когда его издержки на принуждение будут равны издержкам подчинения, которые несет объект власти в пользу её субъекта.

Третье. Рента власти может создаваться и в случаях, когда отсутствует замещение издержек субъекта власти издержками ее объекта. Власть этого субъекта может иметь своим результатом «отказ» объекта власти от преднамеренного использования контролируемых им ресурсов таким способом, который может нанести «ущерб» интересам и целям ее субъекта. В данном случае власть выполняет для ее субъекта «защитные» функции и позволяет добиться независимости от внешних воздействий. Положительный эффект власти проявляется в виде непосредственного сокращения издержек ее субъекта за счет снижения потерь и изъятий, вызванных внешними воздействиями. Кроме того, власть позволяет уменьшить неопределенность в действиях контрагентов и тем самым сократить потери, вызванные их случайными и непредсказуемыми действиями, а также отсутствием согласованности между ними, снизить трансакционные издержки субъекта власти и расширить временной диапазон достижения поставленных целей. Такой вид ренты власти будет характеризоваться как «рента власти 3».

Итак, осуществление власти дает ее субъекту возможность получить ренту власти[20], т.е. разницу между издержками, необходимыми для достижения поставленной цели при отсутствии власти, и издержками, которые затрачиваются этим субъектом на ее достижение в условиях обладания властью. Получение ренты власти позволяет ее субъекту сократить издержки единицы полезности по сравнению с ситуацией "предшествующей" (альтернативной) власти, или, иначе говоря, увеличить норму отдачи издержек. Рента власти 1 создается за счет «перемещения издержек» по созданию блага от субъекта  власти  к  ее  объекту,  рента  власти 2 – за счет образования новой производительной силы в результате использования власти, рента власти 3 – за счет сокращения потерь субъекта  власти,  вызванных  внешними  воздействиями.

Таким образом, возможность получения ренты власти порождает мотивацию ее субъекта к обладанию властью и ее осуществлению. В результате обладание реальной властью становится целью.

 Возможность получения ренты власти оказывает влияние на мотивацию выбора и структуру целей  (целевую функцию)  субъекта  власти.

Как известно, при условии стабильных предпочтений экономического агента структура его целей определяется (ограничена) двумя обстоятельствами: во-первых, величиной ресурсов данного агента, определяющей набор целей, которых можно достичь с их помощью; во-вторых, соотношением величины издержек и выгод различных  видов  деятельности (различных целей), детерминирующим мотивацию экономического агента к выбору  тех или  иных  целей  из  набора  доступных.

Возможность  получения  ренты  власти  изменяет ограничения выбора  для  обладателя  (субъекта)  власти.

Во-первых.  Власть  позволяет  изменить  величину ресурсов, которые  ее  обладатель  может  использовать   для  достижения своих  целей.  В результате  привлечения  ресурсов  объекта  власти, а также за счет сокращения потерь, вызванных действиями контрагентов,  происходит  рост   величины   ресурсов, которые могут быть использованы ее субъектом для максимизации собственной полезности. Результатом роста величины ресурсов, контролируемых субъектом власти, является расширение потенциального диапазона целей, реализация которых становится возможной   для  данного субъекта. Таким образом, эффект власти для ее субъекта заключается в возможности «выхода» за ограниченные   рамки   собственных   ресурсов.

Во-вторых. Как было показано, результатом присвоения ренты власти, является «сдвиг издержек» ее субъекта, который проявляется в сокращении величины его издержек, связанных с достижением определенных целей, по сравнению с ситуацией отсутствия власти – за   счет  их   замещения  издержками  ее  объекта   или   сокращения

издержек по достижению этих целей. В результате «сдвига издержек» изменяются соотношение издержек и выгод, а также норма отдачи от издержек и сравнительная эффективность различных видов деятельности. Отсюда следует изменение в ограничениях поведения, результирующееся в «сдвиге мотивации» субъекта власти. Изменение его мотивации означает, что изменяются выбор экономического агента (субъекта власти) или структура целей, по достижению которых он готов нести издержки. В результате субъект власти отказывается от одних целей и делает выбор в пользу других.

Таким образом, обладание властью, изменяя ограничения выбора, трансформирует состав и структуру реальных целей, к достижению которых стремится ее субъект, максимизирующий собственную выгоду. Целевая функция экономического агента есть результат его места в структуре власти. Без анализа властных возможностей данного агента невозможно объяснить цели и мотивы его поведения. Власть позволяет ее носителю достичь таких целей, реализация которых была невозможна при ее отсутствии. Власть «над» становится властью, позволяющей что-то сделать, т.е. властью «для». Власть, писал Б.Расселл, можно определить как производство преднамеренных результатов [204, p.25]. Расширение возможностей достижения целей означает расширение свободы для субъекта власти. В этом смысле власть для ее субъекта – это свобода, расширение сферы свободного выбора, снятие ограничений, «система преимуществ, предоставляющая дополнительные степени свободы» [150, c.24]. Следовательно, власть (принуждение), в известном смысле, как способ или средство достижения определенных целей, которые были недостижимы вне власти, можно рассматривать как «производительную силу», без которой невозможно «производство» определенных результатов (благ) – от строительства пирамид до производства современных компьютеров. В этом смысле можно согласиться с утверждением о том, что принуждение является одной из основ экономической деятельности [См.: 52, с.345].

Ранее мы рассматривали результаты власти, преднамеренные или заранее осознанные ее обладателем. Однако власть может иметь и непреднамеренные последствия для экономических агентов, т.е. «экстерналии власти». Изменение условий и экономической среды под воздействием субъекта власти может повлечь за собой возникновение  издержек  (как  для  ее  объекта,  так  и  для  внешнего окружения ее субъекта),  которые  не входили в круг сознательных намерений этого субъекта. Природа экстерналий заключается в том, что экономические агенты, внешние по отношению  к  носителю  власти, не обладают достаточным властным  потенциалом,  чтобы  противостоять  необходимости нести  издержки  или  корректировать  свое  поведение,  вызываемое изменением   условий их деятельности под влиянием субъекта власти. В свою очередь, для субъекта власти такие экстерналии являются своего рода «дополнительным» полезным эффектом власти, т.е. «дополнительным» непреднамеренным расширением возможности реализации собственных целей. Подобный эффект власти  –  «непреднамеренную»  власть –  Ф.Перру   рассматривал как одну из важнейших форм проявления «доминирующего эффекта» в экономике. Согласно его позиции, такой непреднамеренный доминирующий эффект возникает, когда проведение структурных изменений в А вынуждает Б модифицировать его собственную структуру без какой-либо возможности для Б оказать такое же обратное влияние на А [197, p.31].

 Необходимо также обратить внимание на следующее обстоятельство: мотивация к осуществлению власти не ограничивается тем, что власть является для ее обладателя лишь средством достижения определенных целей. Кроме того, мотивация к власти связана с тем, что власть есть благо само себе и поэтому может выступать в качестве самоцели или конечной цели. На эту сторону власти (как самоцели) обращают внимание практически все исследователи данной проблемы.

Томас Гоббс: «Сама жизнь есть вечное и неустанное стремление к власти, прекращающееся лишь со смертью» [Цит. по:14, с.36].

Ф.Ницше по этому поводу писал:

«Что хорошо? – Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть.

Что дурно? – Все, что происходит от слабости.

Что такое счастье? – Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого сопротивления» [102, c 633].

М.Вебер обращал внимание на тот факт, что стремление к власти имеет двоякую природу и связано, во-первых, со стремлением к  власти  как  средству,  подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим),  и, во-вторых, со стремлением к власти «ради нее самой»,  чтобы  наслаждаться чувством, которое она дает [16, с.646].

Б.Расселл рассматривал власть как «фундаментальный мотив»  человеческого  поведения.  Причем  такой  мотив,  который, в отличие от  стремления  к  богатству, носит неограниченный характер. «Только осознавая факт, – пишет он, – что именно стремление к власти представляет собой причину той деятельности, которая является единственно важной в общественных  отношениях,   можно  правильно объяснить историю  как  древнюю,  так   и   современную»  [204, p.9].

Ф.Перру  утверждал,  что  целью деятельности экономического  агента  является  не  личный  интерес, не денежный  расчет,  как  полагают  неоклассики,  а  именно   власть, к   которой  стремятся;   деньги   же  –   это   всего  лишь    «один  из наиболее   эффективных    инструментов  власти»   [См.:  33, с.326].

У Турроу  пишет:   «Власть  – это наивысший потребительский  продукт.  Это  почти   единственное,  чего   можно  желать   и  что  можно  потреблять  в неограниченном количестве» [147,  c.299].

В рамках  поведенческого (бихевиорального) направления в политологии  стремление к власти объявляется доминирующей чертой  человеческой   психики   [19, c.97].

Одного факта  обладания  ресурсами для подчинения поведения объекта  власти интересам ее субъекта недостаточно. Реализация (использование) потенциала власти предполагает выполнение  ее субъектом определенной совокупности действий (операций)  по  оказанию  реального  влияния  на   поведение  объекта власти. Следовательно, власть обнаруживается как определенный  вид  деятельности  ее  субъекта   и   представляет собой совокупность определенным  образом  организованных   операций, которые должен   выполнить   этот   субъект   для   воздействия  на  поведение ее    объекта    с   целью   подчинения   его   ресурсов    собственным

интересам[21]. Действия по осуществлению (реализации) власти ее субъект может выполнять самостоятельно или делегировать (под своим контролем) подчиненным экономическим агентам.

Подчинение объекта власти интересам ее субъекта требует выполнения следующих действий.

Первое. Определение «диспозиции власти». Под «диспозицией власти» будем понимать идеальные параметры, отражающие интерес и цели субъекта власти по отношению к содержанию и результатам деятельности ее объекта[22]. На поверхности явления власть обнаруживается в том, что субъект, обладающий потенциалом власти, устанавливает для ее объекта диспозицию власти, нарушение которой влечет за собой возникновение издержек отказа. Этим, в частности, объясняется известное отождествление власти с ее диспозицией (так, например, говорят о власти цен, власти законов, власти плана и пр.).

Диспозиция власти определяет величину и целесообразную форму издержек подчинения, которые должен нести ее объект. Форма, которую может принимать диспозиция власти, зависит от характера и содержания властных отношений, от форм подчинения. Если целью власти является непосредственное отчуждение в пользу ее носителя благ, которыми обладает ее объект, то содержание диспозиции власти заключается в определении параметров этих благ (цены, объема, качества и пр.). В том случае, когда власть направлена на подчинение неотчуждаемых ресурсов ее объекта (например, рабочей силы) и ее целью является создание благ (полезного эффекта), присваиваемых субъектом власти, то в состав диспозиции власти, наряду с параметрами продукта, включаются непосредственно параметры экономического поведения ее объекта. При этом диспозиция власти приобретает вид плана, приказа, нормы и пр. Если власть направлена на регулирование поведения ее объекта, то диспозиция власти представлена правилами, законами, нормами и правами, которые включают в себя соответствующие запреты, права или обязанности.

Диспозиция власти может быть направлена на подчинение деятельности конкретного экономического агента (например, хозяйственный план) или носить безадресный характер (например, монопольная цена, правило поведения, закон, норма и пр.).

Как и всякая идеальная конструкция, диспозиция власти ограничена когнитивными возможностями человека, издержками на получение информации и разработку этой диспозиции, а также контролем над ее выполнением. Отсюда, в частности, проблема неполноты диспозиции власти[23].

Второе. Применение санкций, направленных на выполнение диспозиции власти. Санкции – это воздействия, оказываемые субъектом власти с помощью контролируемых им ресурсов, на функцию полезности (интересы) ее объекта. Для объекта власти издержки отказа возникают как результат санкций, предпринимаемых ее субъектом[24]. На поверхности явлений власть как потенциал (сила) обнаруживается в способности одного экономического агента применять санкции по отношению к другому. Так, например, С.Боулес и Г.Гинтис рассматривают угрозу применения санкций как основной признак власти [174, p.301].

Санкции могут быть положительными (как-то передача благ объекту власти или его вознаграждение за выполнение диспозиции обладателя власти) и отрицательными (при отказе этого объекта от подчинения и невыполнении им диспозиции власти). Отрицательные санкции могут выступать в форме применения к объекту власти прямого насилия («болевых стимулов»), изъятия у него имущества и доходов под угрозой применения силы, отказа от обмена, сокращения величины его доходов, лишение его контроля над собственностью, увольнения и т.п. Характер применяемых санкций зависит от особенностей диспозиции власти, ресурсов власти, величины потенциала власти, характеристик предмета власти и т.п.

Обратим внимание на различие между понятиями «санкция» и «издержки отказа». Санкции – это действия субъекта власти, направленные на изменение мотивации подчиненных ему экономических агентов. Издержки отказа характеризуют последствия этих действий (т.е. санкций) для объекта власти. Величина издержек отказа зависит не только от действий субъекта власти, но и от состояния объекта власти. Одна и та же санкция может повлечь за собой различные издержки отказа[25] (например, при отсутствии или наличии денежного запаса, такая санкция, как отказ от работы, обусловливает различные издержки для наемного работника). Таким образом, в каждом конкретном случае величина издержек отказа зависит от применяемой санкции, но также и от положения объекта власти, от того, к каким последствиям приводит эта санкция.

Третье. Необходимость выполнения операций информационного  характера  для  оценки соответствия содержания и результатов деятельности подчиненного экономического агента диспозиции  власти. С этим связана известная в институциональной теории проблема измерения. В процессе осуществления власти измерению  подлежат  экономические  блага  и активы с точки зрения как их стоимости, так и натуральных качеств. Проблема измерения  возникает  при  выполнении  трудовых  контрактов,  когда необходимо произвести оценку параметров трудовой деятельности ‑ времени, интенсивности и качества трудовых усилий. Особые  методы измерения применяются в случаях определения соответствия поведения экономического агента диспозиции власти, когда  эта  диспозиция  представлена  законами и правовыми нормами (например, судебная процедура).

Особенности диспозиции власти определяют содержание  действий по ее реализации. Если власть реализуется  посредством  обмена отчуждаемыми  ресурсами,  и  ее  «пространство»   ограничено  сделкой  обмена,  то  деятельность   по реализации потенциала власти не выделяется в особый вид действий и выступает в качестве стороны или аспекта экономических операций. В данном случае диспозиция власти ограничена непосредственными параметрами предмета власти, отчуждаемого в пользу ее субъекта (например, ценой), а санкция – отказом от покупки или продажи и, далее, потерями в случае отказа от сделки на условиях этого субъекта (например, от приобретения или реализации товара по данной цене). Здесь власть (как действие) непосредственно «включена» в экономическую деятельность и не предполагает выполнения специальных операций, помимо экономических операций, связанных с обменом. Операции обмена и власти непосредственно совпадают. Иначе говоря, действия, выполнение которых необходимо для оказания влияния на поведение экономического агента, реализуются в рамках действий, связанных с обменом или распределением ресурсов. При этом деятельность по реализации потенциала власти выступает в качестве аспекта, стороны обменных отношений. В самой процедуре сделки заключена власть.

Операции обмена становятся операциями по осуществлению власти в результате влияния условий, в которых производится обмен. В других условиях (например, совершенной конкуренции) сделка обмена и операции, связанные с ней, функцию власти не выполняют. В данном  случае  деятельность по   реализации   власти   выступает  в   виде   косвенного  контроля   над    экономическим   поведением ее   объекта: экономическое поведение и результаты деятельности объекта   власти не подлежат непосредственному ограничению. Контролю   подлежат   исключительно   конечные  параметры обмена.

Если предметом власти являются ресурсы, не отчуждаемые от ее объекта, а целью власти – создание какого-либо блага, присваиваемого ее субъектом, то операции власти выходят за рамки обмена и выделяются в самостоятельный вид деятельности – «труд по надзору и управлению». В этих обстоятельствах осуществление власти требует выполнения специальных операций по сознательному (прямому) контролю за поведением ее объекта и управлению им – таких как учет, организация, стимулирование, контроль и т.п. В отличие от обмена в данном случае эти операции (действия) обусловлены самим фактом наличия власти, поскольку при отсутствии власти необходимости в таких видах деятельности не существует. Управление (контроль) изначально организуется и выполняется с целью реализации власти, т.е. воздействия на поведение контрагента с целью подчинения его поведения определенной цели. Выполнение объектом власти ее диспозиции, регулирующей его поведение и представленной правилами, законами и нормами поведения, ограничивается прямым контролем над поведением этого объекта, но не включает в себя таких видов деятельности, как планирование, организация и пр.

Таким образом, диапазон возможных форм деятельности, а так же форм контроля или управления, через которые реализуется власть, может быть чрезвычайно широк: от косвенного контроля над результатами деятельности до прямого управления посредством адресных команд и приказов.

Итак, понятие «власть» (как вид деятельности) объединяет все формы управления и контроля, связанные с воздействием на экономическое поведение с целью его подчинения каким-либо внешним целям и интересам. В известном смысле, все формы контроля (управления), осуществляемые с целью подчинения поведения экономического агента внешним интересам, можно рассматривать в единстве, как формы реализации и проявления единой «субстанции» – власти.

Власть, рассмотренная с точки зрения ее содержания как деятельности, обнаруживается как контроль. Этим объясняется часто встречающееся отождествление власти и контроля[26]. Реализация власти требует контроля. В свою очередь, осуществление контроля предполагает наличие власти. Власть является основой контроля и управления, а контроль – условием осуществления власти. В этом смысле термин «контроль» в дальнейшем будет иногда употребляться как синоним власти. Г.Моргенау пишет: «Когда мы говорим о власти, мы имеем в виду осуществляемый человеком контроль над сознанием и действиями других людей» [Цит. по: 19, с.35].

Характеризуя контроль над экономическим агентом как форму проявления власти, можно выделить такие его составляющие:

1.    Контроль над интересами и мотивацией.

2.     Контроль над поведением (принятием решений).

3.    Контроль над использованием ресурсов.

4.    Контроль над экономическими процессами, являющимися следствием определенного использования ресурсов экономическими агентами.

В определенных границах проблематика власти и контроля (управления) совпадает, поскольку границы, содержание и направленность контроля определяются тем, кто, над кем и в каких границах устанавливает власть. Изменения власти означают изменение контроля. Вместе с тем проблема контроля обладает и определенной самостоятельностью по отношению к власти. Одно и то же властное отношение допускает различные формы контроля или управления, реализующие власть. И проблема выбора из этих форм наиболее эффективной связана с такими критериями и характеристиками данной деятельности, которые не связаны непосредственно с властью как ее основой. В свою очередь, проблематика власти выходит за рамки контроля и управления (например, проблема распределения власти в обществе).

Выполнение  операций, связанных с реализацией власти, требует от ее субъекта определенных издержек, обусловленных затратным   характером    информации.   Сюда   входят   издержки   на разработку    диспозиции   власти,   норм   и   планов  поведения  ее объекта, на  организацию  системы  учета  и  получения  информации о поведении объекта власти  и его результатах, на выполнение контрольных функций и  пр. Такие издержки представляют  собой разновидность трансакционных издержек, которые  несет  субъект  власти.  Издержки  на  выполнение операций власти, наряду с затратами на ее ресурсы, составляют элемент  издержек  власти.

Величина ресурсов (издержек), необходимых для осуществления контроля над поведением объекта власти, выступает в качестве фактора, ограничивающего возможности власти. Другими словами, власть данного субъекта ограничена не только величиной и характером властеобразующих ресурсов, которыми он обладает, но также возможностями осуществления контроля и управления по отношению к ее объекту. Различные формы организации контроля имеют сравнительные преимущества с точки зрения минимизации трансакционных издержек власти. Соответственно, мера реализации потенциала   власти   ( т.е. степень   подчинения   ее   объекта   и   его

ресурсов интересам субъекта власти), а также границы властных возможностей этого субъекта зависят от того, каким образом организована данная деятельность, каким образом и с какими издержками организован и осуществляется контроль над объектом власти.

§3.2.ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АГЕНТ КАК ОБЪЕКТ ВЛАСТИ

 Любой агент экономической системы (собственник, менеджер, потребитель, производитель, государство, корпорация и пр.) может выступить в качестве объекта власти, т.е. объекта внешнего принуждения[27]. Для экономического агента, являющегося объектом власти, она обнаруживается, прежде всего, как ответственность перед ее обладателем за действия, не отвечающие его интересам (диспозиции власти). В основе ответственности лежат возможные действия (санкции) со стороны субъекта власти в случае несоответствия деятельности ее объекта параметрам, заданным в диспозиции власти.

Первый вопрос, который возникает при рассмотрении проблемы объекта власти в экономической системе – о том, почему и в какой ситуации тот или  иной экономический агент может выступить объектом власти для данного ее субъекта, а также объектом принуждения со стороны другого агента экономической системы?

Экономический агент может выступить в качестве потенциального объекта власти для данного ее субъекта при наличии двух условий.

Во-первых. Экономический агент должен иметь или контролировать ресурсы, от характера использования которых зависит максимизация функции полезности потенциального субъекта власти. Это могут быть ресурсы, доступ к которым представляет интерес для такого субъекта, или же ресурсы, использование которых он стремится ограничить.

Во-вторых. Чтобы контролировать объект власти, ее субъект должен быть способен создать для него издержки в случае отказа от подчинения (т.е. применить санкции). Потенциальным объектом власти может быть экономический агент, по отношению к которому возможно создание издержек отказа (т.е. применение санкций). Если для экономического агента невозможно создать такие издержки, то невозможным становится и контроль над его поведением.

Чтобы быть объектом власти, экономический агент должен «нуждаться» в определенных благах. Это возможно в том случае, если он имеет определенные потребности. При этом природа потребности, являющейся основанием для власти над данным экономическим агентом, может быть разнообразной. Различные виды и формы власти имеют в своей основе различные потребности ее объекта.

Стремление к реализации определенных потребностей связано с двояким отношением к запасу благ, которым обладает потенциальный объект власти. В одних ситуациях условием власти над экономическим агентом является отсутствие у него благ, необходимых для удовлетворения конкретной потребности. «Экономическая власть может быть осуществлена, – полагает Дж.Пен, – если средства, на которые субъект должен полагаться для удовлетворения его желаний, находятся в руках другого субъекта. Для этой ситуации необходимо, чтобы нуждающийся субъект А был фактически зависим от средств, которые находятся в руках субъекта Б, «обладающего властью», и чтобы А не мог покрыть свои потребности другим путем или, по крайней мере, не в такой степени. Следовательно, зависимость определенного субъекта есть первая необходимая вещь отношений власти» [196, р.110‑111].

В другой ситуации установление власти над данным экономическим агентом может предполагать обратное: обладание благами, которые он может потерять (утратить) вследствие неудовлетворенной потребности. Отсюда, в частности, следует тот факт, что в одних случаях условием внешней власти над данным экономическим агентом является отсутствие у него собственности, а в других власть над ним возможна только при условии обладания им определенным имуществом, когда издержки отказа создаются в виде потери собственности, которой обладает объект власти[28]. Наемный рабочий попадает под власть капитала, поскольку он лишен средств к существованию. В свою очередь владелец капитала попадает под власть государства или рынка, поскольку рискует потерять собственность.

Результатом власти являются ограничение свободы и возникновение зависимости экономического агента, являющегося ее объектом, от ее субъекта. Всякая внешняя власть выступает для ее объекта в качестве прямой противоположности свободы, как фактор, ограничивающий самостоятельность выбора. «Власть на рынке, – указывает Освальт, – определяется способностью одного из участников ограничивать экономическую свободу других участников» [113, c.339].

Величина  издержек,  которые  несет  объект    власти,  форма   и содержание  его деятельности зависят  от  действий субъекта власти (применения  или отказа от применения насилия, передачи или отказа от передачи значимых благ). Таким образом, наличие власти  на одной стороне (субъекта) обнаруживается в существовании зависимости  и  ответственности  на другой стороне  (ее объекта). При  этом власть  как  свобода для ее субъекта переходит в свою противоположность: зависимость, подчинение, несвободу для ее объекта. "Расширение" свободы для субъекта власти, о чем уже упоминалось,  оборачивается  ограничением свободы для ее объекта.

Степень зависимости напрямую определяется тем, какие параметры деятельности объекта власти устанавливаются ее субъектом (в виде диспозиции власти), за нарушение или невыполнение которых непосредственно следуют санкции со стороны этого субъекта, а также тем, по отношению к каким параметрам своей деятельности объект власти принимает самостоятельные решения. Следовательно, проблема соотношения свободы и зависимости в деятельности объекта власти заключается в том, как соотносятся между собой внешние (заданные ее субъектом) параметры его деятельности и в том, какое пространство для самостоятельного принятия решений остается за этим объектом власти – как в количественном, так и в качественном смыслах. Если использовать терминологию В.Ойкена, то разграничение будет проходить по тому, насколько, в какой мере внешние, заданные параметры включаются в хозяйственные планы экономических агентов.

Внешние, заданные параметры (диспозиция власти) могут касаться исключительно конечных результатов деятельности (цен, качества и других параметров конечных результатов) или же охватывать в той или иной мере само содержание “промежуточных” экономических операций, осуществляемых экономическим агентом, выступающим в качестве объекта власти.

Поскольку для своего объекта власть есть ограничение свободы выбора, то в известном смысле обмен для него тоже означает обмен внешних ресурсов, передаваемых субъектом власти, на свободу, точнее, на ограничение собственной свободы выбора.

В зависимости от характера власти, ограничение свободы и добровольности выбора для объекта власти может по-разному проявляться и по-разному восприниматься самим этим объектом.

Ограничение свободы – это ограничение условий выбора. Однако последнее может принимать как скрытые, так и явные формы. Первые из них сопровождаются изменением условий выбора (величины издержек альтернативных вариантов поведения) без внешнего проявления в виде адресных приказов, команд и т.п., а также применения насилия или других прямых санкций. Причем внешне подчинение экономического агента субъекту власти может выглядеть как результат его добровольного и свободного выбора, проявляющегося в потенциальной возможности не вступать в данное отношение обмена или выйти из него. Это имеет место, когда власть ограничена трансакцией обмена правами собственности на рынке. На поверхности явлений неэквивалентный обмен (последствие власти, основанной на асимметрии) есть результат добровольного выбора обеих сторон властного отношения. По аналогии, подчинение наемного рабочего работодателю есть его добровольный выбор, свидетельствующий об отсутствии принуждения. Но в данном случае видимая добровольность подчинения (принятия условий трансакции) не означает отсутствия принуждения. Суть принуждения заключается в том, что отказ от подчинения (выбора) влечет за собой такие издержки (потери) для экономического агента, которых он не может избежать или компенсировать, действуя альтернативным образом. Хотя, бесспорно, что с точки зрения индивида, между явной властью, представленной адресными командами, и скрытой властью, понимаемой как изменение ограничений выбора, – дистанция огромного размера.

Внешняя видимость добровольности и отсутствия принуждения дает основание сторонникам либерализма отрицать факт наличия власти в экономических отношениях. Наиболее последовательно эта точка зрения изложена у представителей австрийской школы. Либеральная доктрина, утверждает М.Ротбард, ограничивает концепцию принуждения использованием насилия. По его мнению, обмен носит принудительный характер только в том случае, если, по крайней мере, одна сторона отношения несет потери (при этом речь идет о прямых потерях) [202, p.232]. Аналогичной позиции придерживается и ряд последователей неоинституциональной теории, которые на основании факта добровольности отрицают факт наличия власти в экономических отношениях (например, Алчиан и Демсец). Согласно их подходу, экономическая власть не существует при капитализме, и при ближайшем анализе авторитарные отношения есть отношения между равными. На их взгляд, то, что делает властную асимметрию иллюзорной, есть действие принципа выхода в контексте совершенной конкуренции. Аргументированная  критика дихотомии «добровольность – принуждение» (точнее, или добровольность, или принуждение) содержится в статье Палермо [194, p.573‑601]. Дихотомия «свобода‑принуждение» не подтверждается в реальности и также неприемлема аналитически, утверждает он. В реальном процессе принятия решений институциональный контекст устанавливает многочисленные ограничения, и именно в рамках подобных ограничений осуществляется выбор (свободно и добровольно) в соответствии с индивидуальными предпочтениями. С одной стороны, каждый выбор является ограниченным и, таким образом, вынужденным; с другой стороны, будучи результатом процесса принятия решений, он доброволен, а следовательно, – свободен. Дихотомии не существует [194, р.582].

Таким  образом,  власть  может  «создавать»  – непреднамеренно (как в случае добровольного обмена) или преднамеренно (как в случае идеологической власти) видимость своего отсутствия.

Власть как сила обнаруживается вовне – в подчинении. Только через свое обнаружение в подчинении она как потенция становится действительностью, реальной властью.

Как уже отмечалось, для объекта власти сущность подчинения состоит в том, что экономический агент, являющийся таким объектом, вынужден использовать свои ресурсы (т.е. нести издержки) в пользу субъекта власти.

Ресурсы объекта власти, использование которых представляет интерес для максимизации функции полезности ее субъекта и на получение доступа к использованию которых направлена власть, будем характеризовать как «предмет власти». Иначе говоря, предмет власти – это ресурсы, контроль над которыми передается ее субъекту в процессе подчинения. Экономический агент может обладать различными ресурсами, которые могут представлять интерес для субъекта власти. В качестве предмета власти могут выступать блага, которыми обладает ее объект, рабочая сила, производственные ресурсы и пр. Формы подчинения и, следовательно, формы издержек подчинения, которые несет объект власти, определяются особенностями ее предмета, а также особенностями целей ее субъекта. При этом мера подчинения определяется величиной и целесообразной формой издержек, которые несет объект власти в интересах ее субъекта.

Издержки подчинения, которые несет объект власти в пользу ее субъекта, могут выступать в следующих формах:

 – отчуждение ресурсов (благ), принадлежащих объекту власти, в пользу ее субъекта посредством обмена;

 – потеря объектом власти части доходов или имущества вследствие изъятий со стороны ее субъекта (например, налоги);

 – использование собственных (неотчуждаемых) ресурсов объекта власти для создания (производства) благ (реализации целей), представляющих интерес для ее субъекта;

 – выполнение объектом власти действий или соблюдение им норм поведения, представляющих интерес для ее субъекта;

 – отказ объекта власти от определенных форм деятельности, способных нанести ущерб интересам ее субъекта.

С процессом подчинения связаны и трансакционные издержки объекта власти по осуществлению взаимодействия с ее субъектом. Таким образом, трансакционные издержки, сопровождающие процесс власти, можно разделить на две категории. Во-первых, трансакционные  «издержки  принуждения» (труда  по  надзору), которые  несет  субъект  власти  и которые включают в себя издержки измерения и оценки деятельности ее объекта. Во-вторых, «издержки подчинения», которые несет объект власти и к которым можно отнести, например, издержки предоставления отчетности, издержки согласования содержания деятельности с диспозицией власти и т.д.

Кроме того, помимо трансакционных издержек подчинения, являющихся его прямым результатом, от власти зависят также трансакционные издержки, величина которых определяется правилами и выполнение которых обеспечивается принуждением со стороны власти (например, трансакционные издержки (горизонтальные) взаимодействия между рабочими на предприятии). Такие издержки являются прямым результатом правил, регулирующих поведение, и косвенным результатом власти, поддерживающей эти правила.

В рамках властного отношения для объекта власти возникают "издержки отказа", которые «добавляются» к альтернативным (подчинению ее субъекту) вариантам его поведения. «Добавление» издержек отказа имеет своим следствием «сдвиг издержек», что означает для объекта власти изменение нормы отдачи от издержек, а также изменение величины издержек, необходимых для получения единицы блага (полезности) при альтернативных видах деятельности по сравнению с ситуацией отсутствия власти. Это означает изменение (снижение) эффективности поведения объекта власти, независимо от интересов и воли ее субъекта.

Величина издержек, которые экономический агент должен нести для получения единицы полезности (блага), является фактором, ограничивающим его поведение и влияющим на его выбор (принятие или отказ от тех или иных вариантов поведения). Таким образом, власть изменяет систему ограничений, в рамках которой действует объект власти, и, следовательно, изменяет его выбор. Теперь при выборе вариантов поведения объект власти должен учитывать и сопоставлять издержки, связанные с подчинением собственных ресурсов интересам внешнего экономического агента (т.е. ее субъекта), и альтернативные издержки, возникающие при «неподчинении» (т.е. в случае расхождения выбранной им деятельности с интересами и полезностью субъекта власти). Соотношение между указанными видами издержек определяет выбор объекта власти: или подчинить свою деятельность интересам ее субъекта, или же действовать независимо от него. При этом величина издержек отказа, которые может создать субъект власти, определяет величину издержек подчинения, которые несет ее объект.

Следствием «сдвига издержек» (т.е. изменения ограничений выбора) является изменение мотивации (т.е. «сдвиг мотивации») объекта власти. «Сдвиг мотивации» проявляется, во-первых, в возникновении мотивации к выполнению диспозиции власти и, во-вторых, в «подавлении» мотивации к действиям, альтернативным подчинению ее субъекту. Под влиянием внешней власти экономический агент вынужден отказаться от независимого поведения и «согласиться» на выполнение ее диспозиции, поскольку отказ от подчинения влечет за собой такие действия субъекта власти, которые создают издержки, превышающие выгоды, получаемые в результате поведения, не зависимого от нее. При отсутствии власти подобный выбор (в пользу подчинения) был бы невозможен, поскольку имели бы место другая система ограничений и, следовательно, иной выбор. В результате интересы и  цели субъекта власти «вводятся» в хозяйственные планы и в целевую функцию ее объекта.

Изменение мотивации экономического агента обусловливает изменение содержания его поведения. «Сдвиг поведения» объекта власти заключается в подчинении его действий интересам ее субъекта: экономический агент делает то, чего никогда сам по себе не сделал бы. Следствием изменения содержания экономического поведения объекта власти (подчинения ее субъекту) являются изменения результатов (т.е. «сдвиг результатов»), которые «производит» этот объект власти по сравнению с ситуацией отсутствия над собой такой власти. При этом власть оказывает двоякое влияние на результаты поведения экономического агента, являющегося ее объектом: следствием власти являются недопроизводство одних его результатов и перепроизводство других.

Внешне изменение содержания поведения объекта власти проявляется в функциях, которые по отношению к нему выполняет ее субъект.

Во-первых, это запретительная (или ограничительная функция). Власть исключает из поведения экономических агентов (ее объектов) определенные виды действий, нарушающих “диспозицию власти”, заданную ее субъектом.

Во-вторых, это направляющая функция. Власть «направляет» поведение ее объекта, принуждая его к определенной положительной экономической активности: выполнению целей, норм, правил и планов, зафиксированных в диспозиции власти.

В-третьих, это разрешительная функция. Субъект власти определяет диапазон действий, на которые не распространяется ее обязательная к соблюдению диспозиция и выполнение которых не преследуется отрицательными санкциями.

Выполняя ограничительные, направляющие и разрешительные функции по отношению к отдельному экономическому агенту, власть тем самым оказывает влияние на поведение других экономических агентов, взаимодействующих с ним и тоже являющихся ее объектами. Отсюда происходят следующие функции власти.

Защитная функция. Защитный эффект власти возникает как результат ограничения действий внешних экономических агентов (ее объектов) по отношению к этому отдельному экономическому агенту. Власть ограничивает действия «третьих лиц» в случае, если они своими действиями могут негативно воздействовать на ресурсы и поведение объекта власти, нарушая тем самым интересы субъекта, имеющего власть над этим объектом. «Защищая» одного экономического агента от произвольных действий других экономических агентов, власть тем самым обеспечивает внешние возможности для выполнения определенных видов деятельности, и в частности ‑ создает и «охраняет» определенный диапазон свободы (пространство самостоятельного выбора) для данного объекта власти.

Объединительная функция. Власть выполняет объединительные функции по отношению к ресурсам экономических агентов, являющихся объектами власти, а также по отношению к ресурсам объекта и субъекта власти. Объединительное начало власти состоит в том, что эти экономические агенты обретают общую цель и единую   направленность   деятельности,   а  также  единый  «центр», детерминирующий  их  поведение  и  подчиняющий  его  общей  цели.

Координирующая  функция. Ограничивая  и  направляя действия отдельных экономических агентов, власть позволяет координировать   их  поведение  и  согласовывать  взаимодействие  по достижению общей цели. К.Менар пишет: «Чем больше различаются интересы и информация, тем в большей степени решение, связанное с применением власти, предстает как эффективный  и  недорогой  инструмент  координации»  [94,  c.40‑41].

Выполнение властью защитной, объединительной и координирующей  функций может иметь своим результатом создание ренты для объекта власти. Он присваивает часть ренты, создаваемой властью. Таким образом, часть ренты, создаваемой властью,  может принимать форму ренты ее объекта, которая означает положительную разницу в издержках данного экономического  агента  по созданию единицы полезности – в  случае, когда он является объектом власти, и в ситуации ее отсутствия.

Рента объекта власти возникает, во-первых, как результат сокращения издержек за счет уменьшения неопределенности в отношениях с контрагентами, во-вторых, защиты отдельного экономического   агента  от внешнего произвола и т.п. и, в-третьих, когда с  помощью  власти  решается   «проблема  безбилетника»[29]  (а именно – создается внешняя  мотивация  (принуждение) для создания агентами необходимых для потребления коллективных благ, которая отсутствовала в ситуации «до власти»[30]). Факт наличия ренты объекта  власти  говорит о том,  что власть не всегда является игрой с нулевой суммой, где выигрыш одного агента равен проигрышу другого, хотя последнее, безусловно, имеет место во властных отношениях.

Рассмотрим   особенности   отношения   между   субъектом   и  

объектом власти как разновидности «агентских» отношений[31].

Как известно, у доверителей и агентов интересы (функция полезности) не совпадают. Экономический агент (объект власти) имеет определенный круг интересов (предпочтений), существующих «до» и помимо данного властного отношения. Назовем их «первичными» (или «абсолютными») интересами.

Наличие внешней власти создает ситуацию, когда условием реализации первичных интересов ее объекта выступает использование им своих собственных ресурсов для достижения целей, представляющих интерес (полезность) для субъекта власти. Поскольку реализация целей субъекта власти является условием реализации первичного интереса ее объекта, то они попадают в сферу интересов этого объекта. В отличие от первичных (или абсолютных) интересов, данные интересы экономического агента (объекта власти) можно охарактеризовать как вторичные (или относительные) интересы. Их вторичность (или относительность) состоит в том, что они не представляют интереса сами по себе, а лишь являются условием удовлетворения первичных (или абсолютных) интересов (предпочтений), существующих «до» власти. Иначе говоря, в определенном смысле реализацию относительных интересов объекта власти (как и интересов ее субъекта) можно рассматривать как своего рода издержки, которые он вынужден нести для удовлетворения своих первичных интересов.

Как рациональный экономический агент, который стремится максимизировать собственную выгоду, объект власти стремится минимизировать свои издержки по созданию благ для внешних «потребителей» (ее субъекта), а также по выполнению требований этого субъекта (т.е. издержки подчинения). В данном случае минимизация издержек по удовлетворению интересов субъекта власти (т.е. выполнению ее диспозиции) приобретает определенные специфические черты.

Блага, параметры которых определяются диспозицией власти, производятся для другого и потребляются другим (ее субъектом). Для их создателя (объекта власти) такие результаты представляют интерес или как условие получения значимых для него благ, или как средство избежать насилия. Поэтому для экономического агента (объекта власти) важны не непосредственно сами результаты его деятельности, а признание их соответствия диспозиции, заданной внешней стороной – субъектом власти, в такой мере, чтобы последний произвел «обмен» или оплату в виде предоставления объекту власти значимых ресурсов или "отказался" от насильственных мер (отрицательных санкций).

Первичный интерес объекта власти будет реализован не тогда, когда будут произведены действительные блага для ее субъекта (т.е. выполнена диспозиция власти), а тогда, когда этот субъект примет решение о том, что это действительно так. Реализация интересов объекта власти непосредственно зависит не от того, насколько созданные им блага реально соответствуют интересам ее субъекта, а от того, насколько они достаточны для принятия этим субъектом решения власти о том, что данные блага его удовлетворяют. Объект власти несет издержки по созданию благ для ее субъекта до тех пор, пока этот субъект (как их «потребитель») не будет «убежден», что такие блага существуют, т.е. действительно созданы (причем до такой степени, что согласится или на обмен, или на отказ от отрицательных санкций).

Следовательно, задача объекта власти заключается в том, чтобы «убедить» ее субъект, что для него произведены блага в соответствии с диспозицией власти, и тем самым побудить его принять соответствующее решение. В данном случае минимизация издержек объектом власти приобретает форму минимизации затрат на «убеждение» ее субъекта в создании этим объектом благ, представляющих интерес  данного субъекта и соответствующих диспозиции власти.

Непосредственной целью объекта власти является производство для ее субъекта информации о том, что им создано или о том, каковы его поведение и результаты. Реальные блага создаются лишь в той мере, в какой это необходимо, чтобы создать для субъекта власти соответствующую информацию об их наличии. Таким образом, интерес объекта власти состоит не непосредственно в создании благ для их потребителя (субъекта власти) по сути, а в создании для этого субъекта видимости того, что они созданы, т.е. не в реальном выполнении диспозиции власти, а в создании видимости ее выполнения.

Стало быть, проблема заключается в том, какая информация будет достаточна субъекту власти для принятия им решения о выполнении ее диспозиции и, соответственно, в том, что должен сделать объект власти для создания такой информации. Степень совпадения видимости, которую создает объект власти, и сущности результатов его поведения зависит от того, насколько субъект власти способен получить и оценить информацию о том, что в реальности произведено ее объектом. Абсолютные возможности оценки субъектом власти результатов поведения ее объекта порождают абсолютное совпадение сущности и видимости  – реальности и информации о ней. Пробелы и ограничения в получении объективной информации для оценки деятельности объекта власти приводят к тому, что видимость сделанного им оказывается «больше» произведенного на самом деле, т.е. больше, чем суть. Информация о содержании и результатах своей деятельности, производимая объектом власти для ее субъекта, не соответствует сути, т.е. реальности.

Чем меньше возможности контроля над поведением объекта власти со стороны ее субъекта, тем больше этот объект склонен минимизировать свои издержки по «производству» видимости, тем больше видимость того, что сделано объектом, "отрывается" от сути, расходится с ней.

Чем менее эффективен механизм получения информации, тем больше в результатах деятельности объекта власти преобладает доля «голой информации» и, соответственно, меньше доля реальности. Абсолютное отсутствие механизма получения объективной информации для оценки результатов деятельности этого объекта влечет за собой ситуацию, когда им «производится» лишь «чистая» информация, т.е. создается «голая видимость» деятельности.

В данном случае минимизация издержек объектом власти приобретает следующие основные формы.

Во-первых, реальное благо для субъекта власти «производится» не в тех объеме или качестве, которые необходимы для максимизации функции полезности его потребителя (т.е. самого этого субъекта), а в том виде, какой будет достаточен для создания у него информации о его наличии.

Во-вторых, производятся преимущественно те блага, которые в максимальной степени способны создать видимость деятельности.

В-третьих, вместо реального блага «производятся» лишь ложная информация о том, что такое благо создано, или «голая видимость», представляющая собой, по сути, дела обман субъекта власти. В таком случае власть приобретает формальный характер, а видимость подчинения влечет за собой превращение власти в видимость.

Поведение объекта власти, отклоняющееся от диспозиции, установленной ее субъектом, можно рассматривать как разновидность оппортунистического поведения в рамках властного отношения. Общая основа оппортунистического поведения, с одной стороны, стремление объекта власти минимизировать издержки для выполнения диспозиции власти, а, равным образом, избежать отрицательных санкций и получить от субъекта значимые ресурсы, не расходуя соответствующим образом издержки собственных ресурсов в пользу субъекта. С другой стороны, «при агентских отношениях агент обычно располагает большим, чем доверитель, объемом информации (поскольку ее приобретение обходится ему дешевле) о деталях отдельных задач, поставленных перед ним, и, разумеется, о своих собственных действиях, возможностях и предпочтениях. Информация распределена между агентом и доверителем асимметрично» [165, c.55‑56].

Поскольку получение информации и надзор за экономическим агентом (объектом власти) требуют издержек, а это, в свою очередь, ограничивает возможности контроля «доверителя», то действия и результаты поведения этого объекта всегда будут включать в себя момент видимости[32]. Данное явление можно охарактеризовать как «закон видимости».

Всякое оппортунистическое поведение предполагает, прежде всего, действия по созданию видимости выполнения диспозиции субъекта власти при отсутствии ее реального выполнения. Для объекта власти «положительный» результат такого поведения – это снижение издержек, необходимых для получения благ (значимых ресурсов) от ее субъекта, возможность «отлынивать», «получить больше, чем реально заработано», получить оплату за то, что реально не сделано. Далее, под «прикрытием» видимости выполнения диспозиции власти, создаваемой ее объектом, возможны также другие варианты оппортунистического поведения, связанные не просто с отлыниванием, а, например, со скрытым присвоением имущества субъекта власти, и т.д.

Кроме  того,  оппортунистическое  поведение требует от объекта  власти  известных  дополнительных  издержек (например, по созданию ложной информации или сокрытию реальной информации) –  своего  рода  издержек «маскировки». Таким образом, для объекта власти выгодность или эффективность оппортунистического   поведения   зависит  от  соотношения  выгод  и  издержек  оппортунистического  поведения – от соотношения того, сколько «стоит маскировка», и того, что от этого можно получить (какой дополнительный доход или какую экономию издержек).

 Обобщая анализ влияния власти на поведение ее объекта, отметим следующее.

Основой поведения экономического агента является выбор из доступных альтернатив. Власть изменяет структуру издержек, в рамках которой он принимает решения. Возникает «сдвиг издержек» (трансформационных и трансакционных) по сравнению с ситуацией отсутствия власти. В результате власть изменяет набор альтернатив, стоящих перед ее объектом, и ограничения выбора по сравнению с ситуацией отсутствия власти.

А. Наличие фактора власти создает для экономического агента выбор: подчиняться или нет ее субъекту. Выбор зависит от соотношения величины издержек подчинения и величины издержек отказа, которые создает субъект власти в случае отказа ее объекта от подчинения.

Б. Состояние власти (а именно ‑ способность субъекта власти эффективно контролировать и преодолевать оппортунистическое поведение ее объекта) определяет выбор ее объекта относительно того, в какой степени подчиняться ее субъекту. В данном случае основой выбора служит сопоставление издержек и выгод оппортунистического поведения.

В. Наличие конкурирующих субъектов власти создает перед экономическим агентом (ее объектом) выбор, связанный с тем, кому подчиняться.

Г. Власть оказывает влияние (косвенное) на выбор ее объектом видов деятельности в рамках диапазона свободы. Или, говоря юридическим языком, власть влияет на выбор гипотезы экономического поведения. Предположим, что для экономического агента существует свобода (отсутствие принуждения) в выборе экономической деятельности (например, работы по найму или самостоятельного бизнеса). Однако каждая экономическая деятельность осуществляется в рамках определенных властных отношений. Власть определяет величину издержек, которые вынужден нести экономический агент для получения единицы полезности при данном виде деятельности. Выбирая экономическую деятельность, агент оценивает сравнительную эффективность (соотношение издержек и выгод) различных ее видов. Хотя в данном случае сам выбор не подвергается непосредственному воздействию со стороны власти, тем не менее она оказывает на него влияние, являясь тем фактором, который определяет условия свободного выбора.

Д. В рамках властного отношения перед объектом возникает выбор, связанный с изменением границ власти ее субъекта или с сопротивлением власти. В этом случае основой выбора выступает сопоставление издержек подчинения и издержек, необходимых для изменения власти.

Е. Установление контроля над ресурсами объекта власти со стороны ее субъекта имеет своим результатом сокращение возможностей экономического агента в самостоятельном использовании данного ресурса.

§3.3.ВЛАСТЬ КАК ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. ИЗМЕРЕНИЕ И ГРАНИЦЫ ВЛАСТИ

Ранее мы рассматривали власть как отношение одностороннего принуждения, т.е. как воздействие одного экономического агента (субъекта власти) на другого (ее объекта). В данном случае основой власти являются ресурсы, которыми обладает ее субъект (значимые ресурсы или ресурсы насилия).

Однако  агент  Б,  являющийся  объектом власти, также обладает (может обладать) определенными ресурсами, которые могут  быть использованы им для применения санкций по отношению к  агенту  А (ее субъекту) с целью создать для последнего издержки и на этой основе подчинить его поведение своим  интересам (т.е. могут  выступить  в  качестве ресурсов власти). Это означает, что в данном случае агент А становится объектом  власти  для  агента Б  и несет издержки подчинения в целях  максимизации  своей  полезности  для  него,  а  агент  Б, в свою  очередь,  становится  субъектом  власти по отношению к агенту А.

Уже  сам  факт,  что объект власти (агент Б) обладает ресурсами,  представляющими интерес для максимизации полезности ее субъекта (агента А) и, следовательно, выступающими по отношению к нему значимыми ресурсами, содержит в себе потенциальную  возможность  власти   агента  Б  над  агентом  А.  Эти   ресурсы   становятся  действительными ресурсами власти, когда агент  Б  в  состоянии или  отказаться  предоставить  ( подчинить )  их агенту  А,  или  подчинить  их  на  определенных  условиях.

Следовательно, власть можно рассматривать как отношение двустороннего принуждения, т.е. как взаимодействие или как трансакцию, где каждая из сторон обладает определенными властеобразующими ресурсами и поэтому выступает одновременно и объектом, и субъектом власти[33]. Отношение, в котором власть монополизирована одной из сторон, иногда обозначается в литературе как «интегральная власть». Ей противопоставляется «интеркурсивная»[34] власть, характеризующаяся определенным балансом власти между сторонами отношения [18, с.77].

Характер  взаимоотношения  между  сторонами власти как взаимодействия будет определяться тем, каково соотношение властных  потенциалов  обеих  этих  сторон.

Агенты  властного  взаимодействия могут обладать  равными  ресурсами  власти  и  равным  ее  потенциалом  по отношению друг к другу. Такое распределение потенциалов власти   имеет  своим   результатом   способность  создавать  друг для друга равные издержки отказа, в равной мере подчинять собственное  поведение интересам друг друга и нести в интересах друг  друга равные издержки подчинения. Отсюда следует равная (т.е. симметричная) зависимость двух агентов или симметричное распределение  власти  между  ними.  Агент  А имеет определенную власть  над  агентом  Б.  В  свою очередь, агент Б имеет равную власть  над агентом А. Причины симметричности власти заключаются  в  равном  потенциале  внеэкономической  власти  или в  равной значимости ресурсов, которыми обладают агенты властного  взаимодействия.

Заметим   при   этом,   что   «равнозначный»  ресурс  не  означает «одинаковый» ресурс. Факт возможности равенства потенциалов  у  сторон  властного  взаимодействия   не отрицает того,  что  в  случае,  когда одна из них выступает носителем власти, а вторая – ее объектом, между ними существует известная асимметрия, в основе которой лежит неравное распределение определенного  ресурса.   Всякая власть предусматривает неравенство  в  положении   одного   экономического агента (субъекта   власти)   по   отношению   к   другому   (ее  объекту). Другое  дело,  что  при  этом  оба  неравенства  могут уравновешивать  друг  друга  и  создавать отношение с симметричной  властью.

На  поверхности явлений симметричная власть создает видимость  отсутствия власти как видимость отсутствия факта подчинения  одной стороны властного отношения другой. Однако, в отличие от ситуации отсутствия власти (например, свободного рынка)  в  данном случае сохраняется существенный признак власти – наличие издержек (в виде прямых потерь или упущенной выгоды) для агентов властного взаимодействия в случае их отказа использовать собственные ресурсы (нести издержки подчинения) в пользу контрагента[35].

Для  равной власти характерны равенство издержек подчинения, которые несут обе стороны отношения власти, и равенство выгод, получаемых от нее. В этой ситуации рента власти, создаваемая за счет перемещения издержек (рента власти 1), отсутствует.

В экономической жизни симметричная власть встречается как исключение и представляет интерес для анализа больше как теоретическая конструкция и инструмент для анализа ситуации неравной (т.е. асимметричной) власти.

 Агенты властного отношения могут обладать неравными ресурсами и потенциалами власти в результате асимметрии в распределении ресурсов (ресурсов насилия и значимых ресурсов). Неравенство властеобразующих ресурсов и потенциалов власти обусловливает тот факт, что разные экономические агенты (стороны властного взаимодействия) создают разные (неравные) издержки отказа по отношению друг к другу. Для одного из экономических агентов эти издержки больше тех, которые были бы при равной власти, для другого – меньше. В таких условиях (неравенства властных потенциалов) властное взаимодействие между контрагентами приобретает неравный или асимметричный характер[36].

Асимметричный характер власти проявляется в неравенстве санкций, которые стороны властного отношения могут применять друг к другу, и, далее, в неравенстве издержек подчинения, которые они несут. Это означает, что по сравнению с ситуацией равных возможностей одна из сторон вынуждена нести больше издержек по использованию собственных ресурсов в пользу контрагента и в большей мере готова подчинить свое поведение его интересам. И наоборот: другая сторона несет меньше издержек по реализации интересов контрагента, чем при равенстве потенциалов власти или в ситуации отсутствия власти вообще. Разница между величиной издержек отказа (санкций), создаваемых сторонами трансакции власти, и, далее, разница между издержками подчинения, которые несут стороны властного взаимодействия, составляют момент необратимости во взаимоотношениях между носителями власти в данном взаимодействии.

В этих условиях одна сторона властного взаимодействия приобретает доминирующий характер и становится доминирующей властью. Напомним, что Ф.Перру определял доминирующий эффект следующим образом: между двумя экономическими юнитами, А и Б, доминирующий эффект присутствует, когда в определенном пространстве юнит А оказывает на юнит Б необратимое или частично необратимое влияние [197, p.56].

Особенность власти подчиненной стороны властного взаимодействия (например, профсоюза на предприятии) состоит в том, что она, как правило, носит по отношению к доминирующей власти ограничительный характер [37]. «Минимальная» внешняя диспозиция власти, создаваемая такой стороной, выступает для доминирующего субъекта власти пределом, до которого он может подчинять ресурсы ее объекта, и определяет минимальную величину значимых ресурсов, которые эта сторона должна получить в обмен на подчинение. Тем самым, власть подчиненной стороны нередко приобретает скрытый (т.е. латентный) характер. Власть же доминирующей стороны, наоборот, носит явный характер. В этом, кстати, и заключается причина видимости отсутствия власти у подчиненной стороны властного отношения.

Различаются также степень свободы и зависимости в действиях сторон властного отношения.

Доминирующая сторона получает более широкую возможность подчинить своим интересам поведение и ресурсы противоположной стороны и, следовательно, дополнительные возможности для реализации собственных интересов по сравнению с ситуацией равного распределения ресурсов власти. В свою очередь, при этом пассивная (т.е. подчиненная) сторона в большей степени, чем в ситуации равных возможностей подчиняет собственное поведение внешним интересам и в меньшей мере – имеет возможность преследовать собственные интересы.

На наш взгляд, типичным явлением в жизни общества (и в том числе в экономической жизни) выступает именно асимметричная власть. Равная (т.е. симметричная) власть является исключением, случайностью. В конечном счете, причина данного явления лежит в неравном распределении ресурсов. Абсолютное (в количественном и качественном отношениях) равенство ресурсов, которыми обладают различные экономические агенты – это в принципе такая же абстракция, как и абсолютный ноль, и возможно только как случайность.

 В  качестве своей предпосылки властное взаимодействие между  экономическими  агентами предполагает взаимное доведение его сторонами информации о диспозиции власти и санкциях. Поэтому отношение власти между экономическими агентами, каждый  из  которых  обладает определенным властным потенциалом, закрепляется и оформляется в виде договора (контракта)[38].

В рамках договора основные элементы властного отношения (диспозиция власти, ее содержание и пределы, коммуникативные аспекты, система санкций и пр.) фиксируются в виде определенных правил, а также получают «идеальное» оформление и закрепление[39].

На стадии, предшествующей заключению контракта, властные потенциалы сторон взаимодействия проявляются в качестве переговорной      силы    («bargaining    power»),     понимаемой     как

способность отразить и закрепить в контракте с контрагентом собственные  властные  позиции[40].  Таким  образом,  проблема власти   превращается  в  проблему  переговоров.  Соответственно,  на  данном  этапе  асимметрия   власти   проявляется  как  асимметрия   переговорной  силы   сторон   властного  отношения.

Потенциалы   власти   сторон  взаимодействия,   опосредованные  и закрепленные договором между ними, принимают  форму  прав  власти, распределяемых между различными  контрагентами  этого  взаимодействия пропорционально их переговорной силе. Права власти означают санкционированные  (разрешенные и  защищенные)  действия  по выполнению  властных  функций (контроля, применения санкций, определения диспозиции власти и пр.). В отличие от прав собственности,  которые  регулируют  действия людей по отношению  к  вещам,  права  власти регламентируют действие одних людей по отношению к другим. В правах собственности отношение людей к вещам опосредовано отношением между людьми, а в правах власти – наоборот, отношение между людьми опосредовано  их  отношением к вещам.

Тем или иным действиям сторон властного отношения предшествует право на их выполнение, закрепленное в соглашении, – право на получение информации, право на контроль, право на применение  санкций и пр. В результате  действия по осуществлению власти принимают форму реализации ее прав. Положение сторон властного отношения как объектов власти фиксируется в виде обязанностей его  экономических агентов и ответственности за их выполнение. Таким образом, договор между сторонами властного отношения  фиксирует распределение между ними прав власти и ответственности.  При этом  асимметрия власти проявляется как асимметрия   прав    власти   и  как    асимметрия    ответственности

(обязанностей) между сторонами властного отношения, отраженными в договоре[41].

Необходимо различать потенциал власти, создаваемый ресурсами, которыми распоряжается конкретный экономический агент, и права власти данного агента. Во-первых, права власти могут быть уже ее потенциала, когда определенные формы проявления и реализации власти субъекта ограничиваются правилами и нормами, внешними для него. Во-вторых, права власти данного субъекта могут быть шире реального ее потенциала, создаваемого ресурсами, которыми он обладает, поскольку при воздействии на контрагента (угрозе санкций)  он может опираться на ресурсы внешнего субъекта (например, права власти профсоюза шире реального потенциала, создаваемого ресурсами власти, которыми он владеет, за счет того, что соблюдение его прав власти гарантируется (обеспечивается) ресурсами принуждения со стороны государства).

В случае наличия множества источников власти над данным экономическим агентом, распределение власти над ним принимает форму распределения прав власти между различными ее субъектами. В свою очередь, такое распределение может осуществляться как распределение прав власти на различные аспекты и виды поведения ее объекта, а также как распределение прав власти на различные элементы деятельности по ее осуществлению (контроль, применение санкций, установление диспозиции и пр.).

В зависимости от того, в какой мере зафиксированные права власти подтверждаются реальными властными потенциалами сторон властного отношения или властью «третьей стороны», можно говорить о том, какой характер носит власть: реальный или формальный.

В зависимости от характера взаимодействия между сторонами властного отношения можно выделить три основные формы трансакций власти.

 – власть как обмен (рыночную власть), где взаимодействие между сторонами властного отношения ограничивается обменом правами собственности и где власть обнаруживается в принудительных пропорциях и параметрах обмена;

 – административную (иерархическую)[42] власть, которая характеризуется неравным (т.е. асимметричным) распределением прав власти и обязанностей сторон властного отношения (внешне административная (иерархическая) власть проявляется в праве одних экономических агентов отдавать приказы, создавать нормы, правила и т.п., обязательные для выполнения другими, а также применять санкции при их невыполнении; иерархическая власть может возникать как результат обмена, где, например, одна сторона передает другой права на распоряжение своей рабочей силой[43], ‑ здесь власть рыночная переходит во власть иерархическую; источником возникновения иерархии может послужить и распределение источников насилия);

 – арбитражную власть, при которой стороны властного взаимодействия не имеют права на непосредственное применение санкций по отношению друг к другу (в данном случае применение силы монополизировано «третьей стороной», которая «призвана» обеспечивать права этих сторон и принуждать их к выполнению обязанностей).

Для сопоставления власти сторон данного властного взаимодействия представляет интерес измерение (т.е. количественная  характеристика  власти).  Для описания  параметров ее  измерения  сошлемся  на  социологические  источники  [См.: 186, p. 77‑79].

С целью измерения власти Р. Даль предлагает различать следующие ее составные элементы.

1.                Основание (base), т.е. ресурсы (экономические активы, конституциональные прерогативы, военная сила, престиж и т.п.), которые А может использовать для влияния на  поведение Б.

2.                Средства (means), т.е. специальные действия (обещания, угрозы), с помощью которых А может сделать действительным использование этих ресурсов, чтобы влиять на поведение Б.

3.                Размах (scope), т.е. набор специфических действий, которые А, используя средства власти, может заставить выполнить Б.

4.                Количество (amount), т.е. чистое увеличение вероятности того, что Б действительно выполняет некоторые специфические действия благодаря тому, что А использует против него свои средства власти.

Если А имеет власть над несколькими индивидами, то Р. Даль добавляет еще одну составляющую:

5. Множество (set) индивидов, над которыми А имеет власть, или протяженность (extension) власти.

Р. Даль указывает, что власть двух индивидов может быть сопоставлена в любом из этих пяти измерений. При прочих равных условиях, власть индивида больше, если больше его база власти (1), больше средств власти есть у него в наличии (2), больше размах (3), количество (4) и протяженность его власти (5). Но для формального определения и измерения социальной власти Даль предлагает использовать только три последние переменные. То, что мы, в основном, подразумеваем под большей социальной властью есть способность влиять на многих людей (протяженнность), во многих отношениях (размах) и с высокой вероятностью (количество). Наоборот: большая база или многочисленность средств не являются прямыми измерителями величины влияния или власти, которые один человек может оказывать или направлять на других людей; это только инструменты, с помощью которых большая власть может быть достигнута и поддержана, и индикаторы, по которым мы можем заключать о вероятном обладании властью индивидом.

Среди трех переменных размаха, количества и протяженности количество власти является решающей, в терминах которой могут быть определены остальные переменные.

Количественную характеристику отношений власти J.Harsanyi дополняет еще двумя переменными:

6.    Издержки власти А над Б, т.е. ожидаемая ценность его попыток влиять на Б.

7.    Сила власти А над Б, т.е. альтернативные издержки отказа Б делать то, чего хочет А, другими словами, поддаваться попыткам А влиять на его поведение.

При прочих равных условиях, пишет он, власть А над Б больше при меньших издержках власти и при большем сопротивлении Б власти А [186, p.77‑87].

   Власть,   т.е.   подчинение   объекта  власти интересам  ее обладателя,  имеет  свой  предел  (границы).  Внешне границы власти проявляются в ограниченности ее диспозиции, которую субъект власти может установить для ее объекта и выполнению  которой  может  реально  подчинить  его.

Границы  власти  данного  субъекта  можно  описать  с помощью таких параметров: интенсивность (или глубина) власти, экстенсивность (или широта) власти, а также временные характеристики.

Интенсивность (или глубина) характеризует границу власти данного субъекта по отношению к отдельному экономическому агенту  с  точки  зрения  меры  подчинения.

Глубина  власти имеет качественный и количественный аспекты. Количественная ее граница определяется тем, какую величину   издержек  подчинения  в  пользу  обладателя  власти  готов  нести   данный экономический агент (ее объект). Качественная   граница власти связана с тем, к какой целесообразной  форме  издержек  подчинения  субъект власти может  принудить  ее  объекта.

Экстенсивность  (или  широта) характеризуется размерностью множества  экономических  агентов,  которые могут быть «охвачены»  властью  данного  субъекта,  или,  для отдельного агента, широтой охвата властью различных ресурсов и форм поведения  данного  ее  объекта.

Границы    власти   можно  охарактеризовать  с  точки   зрения ее временных параметров, т.е. временного интервала, в рамках которого действует власть (краткосрочный или долгосрочный периоды),  а  также   ее   регулярности  (периодичности).

Границы  власти   данного  субъекта по отношению к данному ее  объекту   детерминированы  влиянием  следующих  факторов.

Первый.  Ресурсы власти,  которые контролирует ее субъект (величина   значимость  ресурсов  для  объекта  власти).

Второй. Характер распределения ресурсов в обществе (например, степень монополизации ресурсов власти данным субъектом).

Третий.  Наличие  внешних ограничений или внешнего контроля  деятельности  данного  субъекта  власти.

Четвертый.  Ресурсы  власти, которыми  обладает ее объект, а также  потенциал «обратной» власти подчиненной стороны властного  взаимодействия  по  отношению  к  ее  субъекту.

Пятый.  Величина трансакционных издержек субъекта власти по осуществлению действий, реализующих его потенциал власти (выработке диспозиции власти, контролю, получению и оценке информации,  преодолению  оппортунистического  поведения  и  пр.).

Шестой.  Уровень мотивации субъекта власти к установлению контроля  над  данным  ее  объектом[44].

Седьмой. Ограничителем власти, а также тех целей, которых могут достичь ее субъект, используя подчинение других экономических агентов, являются и объективные законы (природные, экономические, технологические), детерминирующие зависимость (пропорцию) между параметрами затраченных издержек и получаемыми результатами (в виде продукта или дохода).

Изменение указанных факторов влечет за собой изменение (сокращение или расширение) границ власти данного субъекта. Например, расширение границ власти конкретного экономического агента может являться результатом следующих факторов: роста величины ресурсов, контролируемых субъектом власти, или их значимости для ее объекта, повышения степени монополизации контролируемых ресурсов, ограничения внешнего контроля над поведением субъекта власти, совершенствования процедур и сокращения издержек контроля, ограничения прав и потенциала власти контролируемой стороны.

По своему происхождению изменение факторов, детерминирующих границы власти, может являться, во-первых, естественным результатом экономической эволюции (изменений в технологии, в структуре цен и пр.).и совершаться независимо от действий субъекта власти (примером может служить «смещение власти» в результате изменений значимости ресурсов для развития экономической системы, процесс которого описан Э.Тоффлером в его известной книге «Метаморфозы власти»); во-вторых, результатом изменения экономических и политических институтов общества, от состояния которых зависит распределение прав власти (например, перераспределения экономической власти в переходной экономике); в-третьих, результатом целенаправленных действий субъекта или объекта власти или борьбы за власть (при этом действия по расширению границ власти могут быть направлены как на изменение условий, расширяющих непосредственно границы власти конкретного экономического агента, так и на изменение условий, ограничивающих власть контрагента данного властного отношения).

Действия субъекта власти по изменению (расширению) ее границ связано с определенными издержками. Мотивация к изменению границ власти определяется соотношением издержек на их изменение и выгод, получаемых от расширения власти. Если выгоды власти превышают издержки на ее расширение (т.е. если цена "прироста" ресурсов, используемых для максимизации полезности субъекта власти выше, чем цены ресурсов, расходуемых им для изменения границ своей власти), то возникает мотивация к расширению власти.

Изменение границ власти осуществляется в диапазоне, предельными точками которого являются, с одной стороны, возникновение власти[45] и, с другой, исчезновение власти.

§3.4.КВАЗИВЛАСТЬ: «ВЛАСТЬ РЫНКА», «ВНУТРЕННЯЯ ВЛАСТЬ», ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ

Как уже отмечалось, в социально-экономической жизни существуют взаимодействия, занимающие пограничное положение между властью и «невластью» (отсутствием власти). Речь идет о таких взаимодействиях, которые хотя и содержат определенные признаки власти, но лишь частично, не полностью. Определяющим признаком, который все-таки позволяет отнести данные случаи к проявлениям власти, выступает тот факт, что в их рамках, во-первых, данный экономический агент вынужден нести издержки для максимизации полезности других экономических агентов, а во-вторых,  отказ  данного  экономического  агента  от подчинения своих действий  внешним  интересам  влечет  за собой возникновение  по  отношению  к   нему   санкций.

Заслуживают внимания такие формы квазивласти, как «власть рынка», «внутренняя власть», идеологическая власть.

Рассмотрим проблему власти в условиях рынка совершенной конкуренции, где существует множество взаимодействующих экономических агентов, обладающих равными ресурсами, и где есть возможность свободной (без издержек) смены контрагента сделки (трансакции).

Представим рынок как взаимодействие двух групп множеств экономических агентов,  где все единичные агенты одного множества обладают  однородным  ресурсом, значимым для единичных агентов другого.  Теперь вместо А и Б как единичных экономических агентов А и Б представляют собой множества единичных  агентов  и  состоят,  соответственно,  из  «а»  и  «б».

Данные  множества  владеют различными (для простоты анализа – равнозначными друг для друга) ресурсами. Множеству агентов   «а»   противостоит  множество  агентов  «б»  (например,  как  множество  продавцов и множество покупателей). Предположим,  далее,  что  каждый  из  агентов  данного  множества обладает абсолютной свободой выбора контрагента из другого множества. При этом издержки поиска и смены контрагента равны нулю.

Агент «а» стремится получить доступ к ресурсу, которым обладает  агент  «б»,  и  подчинить  этот   ресурс  своим  интересам. В  то  же  время  агент «а» обладает ресурсом,  который  представляет  ценность  для  агента  "б" и является для него значимым  ресурсом.

Вместе с тем любой агент «б» может отказаться от трансакции с данным агентом "а" и заключить сделку с любым другим агентом из множества А. При этом для агента «б» издержки смены контрагента, по определению, равны нулю. Следовательно, любой агент из множества Б ничего не потеряет (т.е. не понесет никаких издержек), если откажется от подчинения (предоставления) своих ресурсов любому агенту из множества А.

В такой ситуации ни один единичный агент «а» не может создать издержки отказа ни одному единичному агенту «б». В результате ни один из агентов множества А не может подчинить своей воле или принудить ни одного из агентов множества Б. И наоборот.

Следовательно, в данном случае власть как взаимодействие между единичными агентами «а» и «б» исчезает[46]. Имеется в виду "исчезновение" власти в отношениях между рыночными контрагентами при совершении ими сделки обмена, т.е. власти как переговорной  силы[47]. В  таких  условиях  обмен  не содержит в себе

признаков власти, по крайней мере, до момента заключения контракта.  В  противоположность рассмотренной ситуации властного   взаимодействия  двух  единичных  агентов  «а»  и  «б»  мы  имеем  ситуацию абсолютного  отсутствия  власти  между единичными агентами «а» и «б» как элементами соответствующих множеств. В данном случае причина "исчезновения власти" заключается  в  отсутствии  возможности у одного  агента  создать "издержки   отказа"   другому,   причем  такие   издержки,  которых он не в состоянии был бы избежать, действуя способом, альтернативным   подчинению.  Иначе  говоря,  эту    причину  можно   сформулировать как отсутствие возможности у одного агента принудить  другого нести издержки подчинения в свою пользу.

Таким образом, рынок означает отсутствие частной власти. Внешне это проявляется в неспособности любого из агентов свободного рынка диктовать условия обмена контрагенту сделки. В.Ойкен писал: «Только при одной рыночной форме феномен экономической  власти  исчезает  из поля зрения, а именно при полной конкуренции»  [106,  с.256].

Хотя  любой  единичный агент «б» может без ущерба (издержек) для себя отказаться от использования (подчинения) собственных  ресурсов  в  пользу любого  единичного  агента «а», он все  же  не может  без ущерба для себя отказаться от взаимодействия со  множеством  А.

Единичный агент «б» обладает свободой выбора партнера внутри  множества  А.  Между  тем,  ограничение  его  свободы все же  существует,  это  –  невозможность  без  потерь  выйти за пределы  множества А. Для единичного агента «б» издержки (потери) наступают в том случае, если он откажется от взаимодействия  со всеми  агентами  из  множества А  или, другими словами, с предельным агентом из множества А (под таким «предельным агентом»  будем понимать «последнего» агента из множества А, которому единичный агент «б» отказывается подчинить свои ресурсы,  т.е. с которым он отказывается совершить обмен). В этом смысле издержки отказа единичному агенту «б» создает  множество  А  в  целом (т.е.  абстрактный  предельный  агент из  множества  А).

Таким  образом, власть над единичным  агентом  «б» имеет  вся

совокупность агентов «а» (т.е. абстрактный предельный агент «а»), но ни один из них в отдельности. Соответственно, единичный агент «б» вынужден нести издержки подчинения в пользу множества А: создать или предоставить продукт (благо, ресурс), который отвечает интересам предельного агента из множества А. В аналогичном положении оказываются агенты множества А по отношению к множеству Б. Соответственно, можно говорить о власти (квазивласти) предельного агента «б» над единичным агентом «а», и наоборот, или же о власти (квазивласти) множества А над множеством Б.

Такой вид власти будем характеризовать как власть рынка над поведением его участников. Она представляет собой форму квазивласти, поскольку в данном случае, в отличие от прямой власти, отсутствует ряд признаков власти – например, отсутствует экономический агент (субъект власти), который осознанно стремится к максимизации своей полезности и ради этой цели подчиняет себе другого экономического агента (объекта власти). В то же время при этом некоторые существенные признаки власти сохраняются: подчинение является результатом стремления контрагента к максимизации своей полезности; возникают издержки (отказа) или потери, наступающие в случае отказа экономического агента от подчинения, а также издержки подчинения, которые он вынужден нести в пользу внешних лиц.

В данном случае, в отличие от ситуации прямой власти частного агента, в качестве субъекта власти может быть рассмотрен агрегированный экономический агент, множество агентов в целом, т.е. абстрактный предельный агент из противоположного множества. При этом основой власти, т.е. основой создания издержек предельным агентом, выступает отказ от покупки или продажи товара.

По отношению к единичным агентам «б» власть предельного агента «а» приобретает, во-первых, анонимный (безличный) характер (т.к. нельзя указать ни на одного агента из множества А как на источник власти); и, во-вторых, бессознательный (т.к. ни один агент из множества А не в состоянии целенаправленно планировать каждому контрагенту из множества Б реальные издержки отказа и издержки подчинения).

В результате власть проявляется как стихийная внешняя сила («стихийная власть»), принуждающая экономических агентов нести определенные издержки.

Поскольку обладатель (субъект) власти анонимен («невидим»), то власть как стихийная сила обнаруживается, в первую очередь, в виде условий диспозиции власти, которой должен подчиниться ее объект и которая, в отличие от субъекта власти, носит «видимый» характер.

С точки зрения диспозиции власти, власть рынка над его экономическими агентами проявляется, прежде всего, как власть цен. «Каждый имеет одинаковую меру экономической свободы, но каждый в равной степени безвластен на рынке, поскольку вынужден принимать рыночную цену» [113, c.339]. Цена является внешним параметром, который экономический агент не может изменить и которому он вынужден подчиниться. Издержками отказа, которые несет этот агент в случае неподчинения ценам, выступает невозможность продать свой товар или невозможность приобрести необходимое благо по ценам, отклоняющимся от рыночных. В данной ситуации издержки подчинения – это издержки, которые должен нести экономический агент, чтобы иметь возможность реализовать или приобрести товар на рынке.

Власть рынка проявляется также как власть конкуренции. Особенность диспозиции власти, которую создает и к выполнению которой принуждает конкуренция, заключается в том, что последняя не получает идеального внешнего оформления (как, например, цена), а носит сравнительный характер. Суть диспозиции власти в данном случае – сопоставление деятельности одного экономического агента рынка с деятельностью другого из однородного множества с точки зрения наличия или отсутствия у них преимуществ (в виде цены, издержек, качества и пр.) по сравнению с другими экономическими агентами данного множества.

Создание конкурентных преимуществ требует издержек. Издержки подчинения, которые власть конкуренции принуждает нести единичного агента «б», – это и есть его издержки по созданию своих конкурентных преимуществ по сравнению с другими экономическими агентами из собственного множества (а равно дополнительной полезности для контрагентов).

Создать  дополнительные выгоды обмена можно двумя путями: либо за счет создания дополнительных прямых выгод для единичного агента «б», а также дополнительной полезности для агентов множества А от обмена с ним, либо за счет создания для агентов из множества А дополнительных издержек, связанных с осуществлением обмена с другими агентами из множества Б. Иначе говоря, нужно или изменить себя (в первом случае), или изменить среду (во втором).

Издержками отказа (т.е. «санкциями»), создаваемыми рынком, является ограничение возможностей получения дохода единичным агентом «б»  при отсутствии у него конкурентных преимуществ по сравнению с другими агентами, составляющими множество Б. Отсутствие конкурентных преимуществ влечет за собой потери для единичного агента «б», которые являются следствием отказа предельного агента «а» участвовать в обмене с данным единичным агентом «б» и предпочтения ему другого единичного агента из множества Б.

Под «внутренней властью» будем понимать, прежде всего, власть,  которую имеют над поведением индивида его внутренние потребности  (физиологические,  психологические,  моральные и пр.).

То, что в первую очередь может заставить человека выполнять какие-либо действия и прикладывать усилия (нести издержки), связанные с этими действиями, - это его внутренние потребности, точнее, физиологическое и психологическое состояние, которое возникает у него в случае наличия неудовлетворенных потребностей и которого он стремится избежать. Именно в таком смысле можно говорить о внутренней власти как о власти потребностей. Говоря терминами власти, издержки подчинения, которые индивида принуждает нести внутренняя власть, – это издержки по удовлетворению его собственных потребностей. В качестве издержек отказа (санкций) выступают «страдания» или «утраченные удовольствия», возникающие у человека вследствие отказа нести издержки для удовлетворения определенных потребностей. В конечном счете, причина или источник издержек отказа (страданий), – это неудовлетворенные потребности индивида.

В известном смысле власть потребностей (т.е. внутренняя власть) – это исходная форма всякой власти над человеком. Никакая внешняя власть над ним была бы невозможна при отсутствии у него потребностей.

Имеется в виду тот очевидный факт, что поведением человека управляют, прежде всего, его потребности (стремление чего-либо достичь или избежать), без удовлетворения которых невозможно его воспроизводство. В конечном счете, любая власть над человеком опирается на его внутреннюю власть как на свое условие. «Поскольку у людей есть потребности и желания, – пишет Э.Тоффлер, – тот, кто может их удовлетворить, обладает властным потенциалом» [146, c.575].

В итоге основой всякой внешней власти выступает возможность дать человеку ресурсы для удовлетворения внутренних потребностей или лишить его их ресурсов. Без внутренней власти потребностей внешняя власть становится невозможной, поскольку в этой ситуации невозможно воздействовать на интересы индивида: применить к нему санкции или создать ему издержки в случае отказа с его стороны от выполнения каких-либо действий. Над человеком, у которого нет потребностей, никакая власть невозможна[48]. Чем больше «страданий» вызывает у него та или иная неудовлетворенная потребность, тем в большей степени внутренняя власть этой потребности довлеет над ним.

Далее. Внутренняя власть существует как внутренний самоконтроль, как способность отказаться от удовлетворения одних потребностей в пользу других. Имеется в виду власть человека над самим собой, над своими желаниями и поступками, и прежде всего – его способность управлять своими частными потребностями, исходя из внутренней системы ценностей и моральных норм[49].

Социальное значение имеют такие формы самоконтроля, которые направлены на соблюдение определенных норм общественной жизни. Чтобы социальные нормы могли регулировать поведение людей посредством внутренней власти, они должны быть «закреплены» в виде неформальных правил – традиций, моральных норм или религиозных канонов.  По мнению Д.Норта, под влиянием этих правил индивид может принимать такие решения, которые означают отказ от богатства в пользу иных ценностей, имеющих значение в рамках его индивидуальной функции полезности [40, c.61]. «Даже в самых развитых экономиках формальные правила составляют небольшую (хотя и очень важную) часть той совокупности ограничений, которые формируют стоящие перед нами ситуации выбора; несложно увидеть, что неформальные правила пронизывают всю нашу жизнь. В повседневном общении с другими людьми – дома, за пределами семьи, на работе – наше поведение в огромной степени определяется неписанными кодексами, нормами и условностями» [40, c.57].

Издержки отказа (санкции), возникающие при этом и принуждающие к соблюдению данных норм – это психологический дискомфорт в случае их нарушения, вызванный такими иррациональными (с точки зрения экономики) факторами, как, например, совесть или религиозный страх.

Особенность власти заключается здесь в том, что источником принуждения, заставляющим человека подчиняться определенным стандартам поведения и нести связанные с этим издержки, является не внешняя стихийная сила или внешний агент, а сам человек, его внутренние источники власти. Поэтому до определенных пределов может происходить своеобразное замещение внешней власти (власти внешнего субъекта), необходимой для принуждения к выполнению и соблюдению норм поведения, внутренней властью, т.е. самоконтролем. В этом смысле внутренняя власть и внешняя власть могут рассматриваться и как субституты, взаимозамещающие друг друга в известных пределах[50], и как комплементы, дополняющие друг друга. Чем развитее самоконтроль индивидов, тем меньше потребность во внешней власти, а также издержки на власть. И наоборот: чем меньше развит самоконтроль, тем больше потребность – во внешнем принуждении, иначе говоря, дефицит внутренней власти компенсируется усилением внешней власти.

И последнее. Самоконтроль объекта власти может возникать как результат и продолжение внешней власти. Если внешняя власть задает определенную диспозицию власти, выполнение которой является условием удовлетворения потребностей индивида или отсутствия отрицательных санкций, то, создавая мотивы к выполнению этой диспозиции, власть запускает и механизм самоконтроля как элемента мотивации. Всякая внешняя власть опирается на наличие определенного уровня самоконтроля в экономическом  поведении  хотя  бы потому, что издержки постоянного  мониторинга  поведения  объекта  власти  будут  носить запретительно  высокий характер. В этом смысле власть, необходимая  для  принуждения  к  данной  цели,  реализуется  всегда  через  внешний  контроль  и самоконтроль,  границы которых, в свою очередь, подвижны и отражают особенности организации  власти.

Под идеологической властью будем понимать «власть, основанную на манипулировании информацией».

Как уже отмечалось, содержание поведения индивида зависит от его внутренних потребностей, ценностей и пр. Это означает, что, во-первых, внешняя власть предполагает наличие внутренней потребности, на которую она может опираться; и, во-вторых, подчинение  внешним интересам может являться результатом не только  применения  насилия  или  обмена,  но  и  принуждения  к этому  внутренней  властью.

Этот факт может определенным образом модифицировать применение внешних источников власти к индивиду. Если, например, индивид не имеет потребности в благах, которыми обладает субъект власти, то последний не в состоянии установить над ним власть. Поэтому условием внешней власти является, формирование соответствующей зависимости от определенных благ. Уровень такой зависимости, т.е. уровень значимости определенного блага для экономического агента, будет определять и возможности его внешнего принуждения. Следовательно, внешняя власть над индивидом может осуществляться и косвенным образом, через «убеждение»[51], т.е. через воздействие на предпочтения индивидов и влияние на процесс формирования их потребностей. Поэтому, пишет Дж.К.Гэлбрэйт, производство достигает больших размеров не обязательно там, где существует большая потребность в этом, оно может быть велико там, где есть большая возможность управлять поведением отдельного потребителя [37, c. 189‑190]. Свою роль здесь играет такой инструмент воздействия на потребности (а, следовательно, и инструмент власти), как реклама. «Реклама отдельной автомобильной компании, – отмечает Гэлбрэйт, – стремится завоевать покупателей других марок автомобилей. Но реклама всех их вместе способствует убеждению, что счастье связано с обладанием автомобилем.   Таким образом, реклама поощряет всеобщее стремление избавиться от  старых автомобилей и приобрести новые» [37, c.184].

Далее. Подчинение индивида внешним целям субъекта власти можно добиться путем воздействия на социальные потребности, ценности и внутренние нормы этого индивида, являющиеся основой ее внутреннего самоконтроля. Поведения индивида, необходимого для субъекта власти, можно добиться не прибегая, скажем, к насилию, а создав у него внутреннюю потребность именно в таком образе действий путем «введения» его в круг ценностей этого индивида. Тем самым обусловлено значение такого важного инструмента власти, т.е. инструмента принуждения над поведением человека, как идеологическое влияние на его сознание (и, в частности, образования как источника власти). Например, убеждение экономического агента в собственном «священном праве на власть» данного субъекта власти и «священном долге» подчинения ему зачастую дает больший эффект, чем принуждение к признанию власти путем насилия. Фонд социальных ценностей, признает Д.Норт, является формой капитала, который правители могут увеличить, осуществляя инвестиции в пропаганду (например, через систему образования). При отсутствии идеологической поддержки издержки правящей элиты, сопряженные с надзором за гражданами, и издержки граждан, сопряженные с надзором друг за другом, устремились бы к бесконечности [См.: 165, с.92].

Особенность идеологической власти в том, что она приобретает скрытый характер. На эту сторону власти обращает внимание В.Дуггер: «Когда обладатели власти должны применять принуждение, власть очевидна. Когда принуждение не является необходимым, власть скрыта и незаметна». И далее автор продолжает: «Люди часто даже не рассматривают свое поведение как подчиненное.   Они даже не замечают власти. Наоборот, они рассматривают себя как свободных, проявляющих индивидуальную инициативу» [182, p.125‑126].

Обратим внимание и на такой инструмент осуществления идеологической власти, как манипулирование информацией об ограничениях  выбора, который должен сделать экономический агент. В основе подчинения объекта власти  ее носителю лежат изменения ограничений выбора. Однако непосредственно этот объект принимает решение о своем подчинении на основе информации  о  таких ограничениях и их изменениях. Поэтому власть может иметь в своей основе не само изменение внешних условий выбора, а  изменение информации о возможностях такого выбора. Носитель власти сможет оказывать влияние на выбор ее объекта, изменяя информацию о его условиях. В этом случае один экономический агент подчиняется другому, поскольку «не видит» альтернативных подчинению вариантов поведения, их издержек и выгод или же обладает искаженной информацией о возможных альтернативах.

***

Итак,  если во  второй  главе  мы  определили  границы власти как понятия и убедились в ее существовании, то в третьей – рассмотрели, каким образом власть существует или, иначе говоря, как она осуществляется. Далее мы постарались показать, что лежит в ее основании, чем она обусловлена и как власть действует. Рассмотрим теперь власть как единство единичного (отношения между единичными экономическими агентами), особенного (институционализированного отношения) и всеобщего (социального отношения). Это необходимо для того, чтобы понять власть не только как сущее, но и как должное. Для понимания феномена власти, осознания ее бытия, основания и процедур осуществления недостаточно – необходимо дать ответ на вопрос о том, какой власть должна быть.